– Черт! – внезапно сказал Эд Бишоп. – Послушайте, что написано в колонке редактора «Таймс газетт»: «Таймс газетт» присоединяется ко всем любителям «чистого» спорта с пожеланием, чтобы всех шестерых колтонских бейсбольных игроков-жуликов срочно отправили в «Лимбо»[7]…»
– Узнаю руку Томаса, – сказал Долан. – «Срочно отправить в «Лимбо». Эй! Вперед!
– «Они были идолами для молодежи в Колтоне, а возможно, и в других местах, – продолжил читать Эдди, – но они не оправдали надежд тех, кто им верил. Теперь они навсегда отделены от профессионального бейсбола». Превосходно! «Не переоценивая роль, которую мы сыграли в разоблачении этих предателей, хотелось бы еще раз отметить, что «Таймс газетт» не останется равнодушной к коррупции ни в общественных организациях, ни среди публичных политиков, ни среди бейсбольных игроков». Это шутка, что ли? – спросил Бишоп, усмехаясь.
– Думаю, да, – ответил Долан. – Все эти редакторские колонки могут служить прекрасным примером того, как писать, применяя всего один заголовок: «Преступление не оплачивается».
– В точку! – сказал Бишоп. – Применили! Смотри! «Преступление не оплачивается».
– Ну, будь я сукин сын, – воскликнул Долан, глядя на листок в руке Бишопа. – Разве это не здорово? Знаешь что, Эд? Тебе повезло, что Томас отделался от тебя. Да, мы живем действительно впроголодь, но пишем что хотим. Мы не смогли бы написать такого для этой задрипанной «Таймс газетт».
– Что правда, то правда, – сказал Бишоп сухо. – Я только-только получил повышение до пятидесяти пяти, за несколько дней до того, как Томас застал меня здесь. Ты платишь мне двадцать пять… На самом деле, конечно, он уволил меня, подумав, что мы готовим что-то против его «Таймс». И мне очень хочется, чтобы эта проститутка получила по заслугам. Черт, не просто заметку в один абзац. Он слишком привык, что все ему прощается…
– Привет, Долан, привет, Майра. – С этими словами Лоуренс, непривычно веселый, вошел в редакционный кабинет.
– Это мистер Бишоп, мистер Лоуренс. Бывший обозреватель «Таймс газетт».
– Как поживаете, мистер Бишоп? – протянул руку Лоуренс.
– Я принял Бишопа вчера на работу, – сообщил Долан.
– Да? – воскликнул Лоуренс; в интонации содержалось удивление и нечто еще.
– Мне такие люди очень нужны, и работы хватит. Мы с Майрой уже не справляемся со всем. Эд, черт возьми, хороший профессионал. А что это у вас?
– Свежая сводка реализации, тиражный отчет. Я бы хотел вам показать.
– Спасибо, как раз кстати, – сказал Долан, беря отчет. – Удалось ли сегодня что-нибудь Экману?
– Он еще не вернулся, но думаю, что у нас сейчас дела неплохи.
– Надо делать лучше, чем неплохо. Надо, чтобы каждый в городе говорил о «Космополите», – сказал Долан, просматривая сводки. – Три тысячи, влёт. Неплохо для четвертой недели. Надо бы увеличить число рекламодателей.
– Надеюсь, у нас получится, – согласно кивнул Лоуренс. – Три тысячи тираж, десять центов с каждого экземпляра не слишком много. Вы работаете вечером?
– Мы вычитали фанки, все готово к печати. На вечер работы не осталось.
– Как идет подписка, Майра?
– Прекрасно. Я позвонила почти сотне человек по списку и получила около двадцати годовых подписок.
– Ладно, позаботься о них, – сказал Лоуренс, уходя.
– Кажется, я этому парню не нравлюсь, – констатировал Бишоп.
– Ничего личного. Он немного связан финансовыми проблемами, вот и все.
– Что он имел в виду – «три тысячи тираж, по десять центов за экземпляр»? Это же не весь доход, не так ли? Как насчет рекламных?
– Ладно, Эдди, пока не впечатляйся – большая часть рекламы бесплатная. Подарили рекламную площадь магазинам, чтобы доказать, что можем делать бизнес.
– Тогда откуда ты собираешься взять деньги на мою зарплату? – спросил Бишоп озадаченно.
– Я думаю, журнал кое-что принесет, и, вообще, не беспокойся об этом. В случае, если все рухнет, у меня есть запрятанный далеко-далеко личный золотой рудник. Правда, Майра?
– О да, в самом деле, – подтвердила Майра. – Пятидесятипятилетний золотой рудник.
Внезапно в дверь кабинета вошел мужчина и остановился, оглядываясь. Около тридцати лет, очень крепкого сложения, очень аккуратно одетый. Все трое, молча, посмотрели на него. На пару секунд все словно застыли.
– Что вы хотите, Фритц? – наконец спросил Долан спокойно.
– Вы знаете, чего я хочу, – ответил Докстеттер медленно, по-прежнему не двигаясь. – Это вы, вы один вышвырнули меня из бейсбола. Вы знаете, чего я хочу, грязный сукин сын.
– А теперь подождите минуту, Фритц, – сказал Долан почти дружелюбным тоном, поднимаясь из-за стола. – Давайте обойдемся без осложнений.
– Вы понимаете, что погубили мою карьеру, не так ли?
– Я знаю, что вы действительно сделали все то, в чем вас обвинили, – продолжил Долан как ни в чем не бывало. – Эта история стала мне известна еще месяц назад, но газета решила ее не публиковать. Из-за материала о вас я вынужден был уйти с работы.
– Вот как? – процедил сквозь зубы Докстеттер, опуская правую руку в карман пальто.
– Осторожно! – крикнул Бишоп.
Долан кинулся вперед и левой ударил Докстеттера в голову. Досктеттер отшатнулся, вскинул свою левую руку и яростно попытался вытащить сжатый кулак правой из кармана. Долан опередил: прямой в подбородок, крюк справа в скулу, затем подскочил, шарахнул питчера о стену, свалил на пол и навалился сверху, прижимая правую руку, все еще не высвобожденную из кармана. Наконец смог ее выдернуть и сам тут же запустил руку в карман Докстеттера.
– Так я и думал, – сообщил Майкл, вытаскивая пистолет. – Тридцать второй. Я по его глазам понял, что ублюдок собирается стрелять.
– Ты неплохо работаешь кулаками, малыш, – сказал Бишоп.
– Ну вот! – воскликнула Майра. – На целую минуту я испугалась.
– Я сам еще не пришел в себя, – признался Долан. – Эд, там, в холле, есть вода. Поторопись. Так. Ну что, можем привести его в чувство. Майра, положите пистолет в мой стол. Черт! Впечатляет, да?
– Это только начало, – сказала Майра. – Подождите, пока мы по-настоящему раскрутимся.
В этот вечер Долан пригласил Майру поужинать в ресторан на крыше.
– Здесь мило, не правда ли?
– Надеюсь, – ответил Долан Майре, вздыхая и глядя в окно на огни города внизу.
– Не надо так грустить. – В голосе Майры сквозила легкая радость. – Вы собрали всех в мире вокруг своей персоны. В городе только и говорят что о вас и о журнале. С тех пор как мы сидим здесь, по меньшей мере двадцать человек подошли и поздравили вас. И вы занимаетесь тем, чем хотите заниматься. Так в чем же дело?
