одного близнеца и отказаться от другого, было достаточно эгоистично для нормальной жизни; то, что она решила подстраховаться от потенциально негативной реакции мужа, сокрыв от него факт рождения двойняшек, было в высшей степени эгоистично, почти монструозно; и то, что она скрывала от взятого с собой близнеца, что у него есть однояйцовый брат, было опять-таки столь же эгоистично, сколь и крайне жестоко по отношению к чувствам брошенного близнеца… который знал все.
Таким образом, по мысли доктора, Дхар знал все, кроме того факта, что его брат приезжает в Бомбей и что его мать взяла с доктора Даруваллы слово, что близнецы не встретятся.
В этих обстоятельствах доктор Дарувалла испытал минутную благодарность за то, что очевидный факт разрыва сердца старого мистера Лала чуть отдалил малоприятное объяснение. Наряду с принятием пищи Фаррух воспринимал эту отсрочку как нежданное благодеяние. Отрыжечные выхлопы трактора главного садовника отнесли волну из лепестков цветов поруганных бугенвиллей к ногам доктора; он удивленно уставился на свои светло-коричневые пальцы в темно-коричневых сандалиях, почти погребенных под ярко-розовыми лепестками.
Именно в этот момент главный индус-садовник, оставив трактор тарахтеть, бочком продвинулся к девятому грину и с глупой улыбкой встал за спиной Даруваллы. Ясно, что вид живого Инспектора Дхара волновал его больше, чем смерть бедного мистера Лала. Кивнув в сторону бугенвиллей, где развертывалось само действие, садовник шепнул Фарруху:
– Ну просто как в кино!
Это замечание тут же вернуло доктора к насущной проблеме, а именно к невозможности отгородить близнеца Дхара от наличия его знаменитого брата, который даже в Бомбее, этом городе кинозвезд, был, несомненно, самой узнаваемой кинозвездой.
Даже если знаменитый актер согласится скрыться, его однояйцового брата-близнеца будут постоянно принимать за Инспектора Дхара. Доктор Дарувалла восхищался ментальной твердостью иезуитов, но этому близнецу – который был тем, кого иезуиты называют схоластом (обучавшимся на священника), – понадобится более чем твердость ума, дабы вынести на себе идентичность, то бишь однояйцовость, такой величины, как Дхар. И из того, что доктору говорили о близнеце Дхара, было ясно, что уверенность в своих силах не была в списке его основных черт. В конце концов, кто в сорок лет еще только учится на священника? – вопрошал доктор. Учитывая отношение Бомбея к Дхару, его близнеца-иезуита могли убить. Несмотря на свое обращение в христианство, доктор Дарувалла мало верил в способность, вероятно, наивного американского проповедника выжить или хотя бы осознать глубину того неприятия, что Бомбей испытывал к Инспектору Дхару.
Например, в Бомбее было принято портить все афиши всех кинокартин с Инспектором Дхаром. Только на высоко расположенных щитах – этих неимоверных билбордах, которые были повсюду в городе, – гигантские изображения красивого жестокого лица Инспектора Дхара оставались недоступными для обильного дерьма, которым забрасывали щиты на уровне пешеходов. Но даже вне человеческой досягаемости знакомое лицо ненавистного антигероя не могло избежать творческого осквернения со стороны самых экспрессивных бомбейских птиц. Ворон и стрижей с хвостом-вилкой, казалось, привлекали, как мишень, пронизывающий взгляд темных его глаз и презрительная усмешка, которую выработал знаменитый актер. Над всем городом кинопостеры с лицом Дхара были заляпаны птичьим пометом. Но даже многие из его недоброжелателей соглашались с тем, что Инспектор Дхар достиг почти совершенства в своей презрительной усмешке. Это была улыбка любовника, который бросает вас, смакуя ваши страдания. Весь Бомбей чувствовал ее ядовитое жало.
Остальной мир и даже бо́льшая часть остальной Индии ничуть не страдали от усмешки, с которой Инспектор Дхар постоянно взирал сверху вниз на Бомбей. Кассовый успех кинокартин с Инспектором Дхаром необъяснимо ограничивался штатом Махараштра, что вступало в неразрешимое противоречие с тем, насколько единодушно население ненавидело самого Дхара; не только киногерой, но и актер, воплотивший его на экране, был одним из тех светил массовой культуры, кого публика любит ненавидеть. Что касается актера, взявшего на себя ответственность за эту роль, он, похоже, получал такое удовольствие от страстной вражды в свой адрес, что перестал сниматься в других ролях; он назывался только этим единственным именем – он стал Инспектором Дхаром. Это имя было даже в его паспорте.
То есть оно значилось в его индийском паспорте, который был липовым. В Индии не разрешалось двойное гражданство. Доктор Дарувалла знал, что у Дхара есть швейцарский паспорт, настоящий; он был гражданином Швейцарии. На самом деле увертливый актер жил в Швейцарии, за что был всегда благодарен Фарруху. Успех фильмов про инспектора полиции в какой-то степени зависел от того, насколько Дхару удавалось сохранять в тайне свою личную жизнь и скрывать свое прошлое. Несмотря на довольно значительный интерес публики к актеру, невозможно было добыть о нем хоть какие-то биографические данные, кроме тех, что он сам огласил, – и, как и его фильмы, автобиография Дхара была в высшей степени вымышленной и неправдоподобной, где напрочь отсутствовали достоверные детали. Инспектор Дхар придумал себя, и очевидность того, что он пытается выдать свою нелепую и не подлежащую проверке выдумку за правду, была, естественно, причиной ненависти, которую он вызывал.
Ярость кинопрессы лишь подпитывала звездность Дхара. Поскольку он не давал о себе никакой информации падким на сенсации журналистам, они сами фабриковали небылицы про него; Дхар не был бы Дхаром, если бы это его не устраивало: ложь лишь придавала ему еще больше таинственности и увеличивала всеобщую истерию, которую он провоцировал. Фильмы с Инспектором Дхаром были столь популярны, что Дхар должен был бы иметь фанатов, возможно, огромное число поклонников; но кинозрители клялись, что презирают его. Тому причиной было и безразличие Дхара к кинозрителям. Сам актер допускал, что даже его фанаты только затем и ходят на его фильмы, чтобы наконец увидеть его провал; их преданная посещаемость, пусть даже ради ожидаемого фиаско, гарантировала Дхару очередной хит. В бомбейском кинематографе привыкли к полубогам, поклонение героям было нормой. Что было непривычно, так это ненависть к Инспектору Дхару, но тем не менее он был звездой.
Что же касается разлученных после рождения близнецов, то по иронии судьбы это излюбленная тема индийских сценаристов. Подчас разлука близнецов происходит в госпитале, или во время шторма, или при столкновении поездов. Как правило, один из близнецов идет по тропе добродетели, а другой погрязает во зле. Обычно для их встречи есть какая-то зацепка – может быть, порванная банкнота в две рупии (у каждого близнеца – ее половинка). И подчас в момент, когда они готовы убить друг друга, из кармана одного из близнецов вываливается клочок в полрупии, а в нем вся разгадка истории. Воссоединившись таким образом, близнецы обращают свой праведный гнев на реального негодяя, безусловного подонка (должным образом представленного
