дворах. Семья была не маленькая, у Нины было два старших брата и младшая сестрёнка, и её мама не работала, занималась огородом и домом.
Естественно, дети помогали по хозяйству, и крестьянский труд был Нине хорошо знаком. Отец работал в администрации, семья считалась обеспеченной и интеллигентной, но, конечно, среда обитания сформировала характер Нины определённым образом.
Это касалось, в частности, её представления об отношениях между мужчинами и женщинами. В понимании Нины, сформированном коллективным разумом этого поселения, у каждой бабы должен быть мужик, причём не обязательно законный муж (двадцатый век внёс некоторые коррективы).
Мужика надо было заиметь любым способом, а Нина уже несколько лет как была в разводе. Поэтому признание Нины Татьяну сначала ошарашило, но потом она, зная Нинку уже не первый год, поняла, что это похоже на правду.
Надо было как-то убедить подругу всё рассказать, и Татьяна предложила:
– Ты расскажи лучше мне одной, что это было, я постараюсь, чтобы никто больше не узнал. Ты же знаешь, дальше эта информация не пойдёт, если ты сама не захочешь.
И добавила:
– Но с Васькой надо что-то делать, он просто опасен, я на себе испытала. Он говорит, что такое с ним в первый раз произошло, когда он выпил твоё снадобье. А сегодня вот второй раз накатило.
Нина тяжело вздохнула, она очень болезненно воспринимала постоянные подтрунивания по поводу своих деревенских замашек и манеры одеваться. Но выхода не было, и она начала признаваться.
– Я не знаю, что там было. Когда я прошлой осенью ездила домой, я попала на похороны нашей дальней родственницы тёти Даши. Она всю жизнь травы собирала, деревенских тайком лечила и слыла колдуньей. Знаешь, раньше эта народная медицина была вне закона, считалась уголовным преступлением. Поэтому она жила одна, в домике на отшибе, муж её давно умер, а детей не было.
– А отчего она умерла? Старенькая уже была? – спросила Татьяна.
– Да не очень-то и старая. Но мама говорила, что тётя Даша в последний год до своей смерти, когда они изредка виделись, всё время говорила: «Скорее бы Бог прибрал, устала жить, да и незачем».
– Устала от чего? Работать приходилось много?
– Знаешь, Таня, в деревне, чтобы выжить, всегда работать надо. Без перерывов и выходных, не то что здесь, в городе. Ну вот представь, хотя бы, что печку два, а то и три раза в день обязательно топить надо, и зимой, и летом. Дом согреть и еду приготовить – хоть здорова, хоть больна, вставай засветло и начинай по кругу. Когда семья есть, конечно, полегче, а если одна? Травы эти только у неё и оставались, народ всё же приходил, помогали иногда люди. Вот тётка и стала смерть звать. Устала.
Тут Татьяна вспомнила историю из своего «коммунального» детства. В их огромной квартире жила семья украинцев. Тётя Поля почти каждый день жарила на кухне на свином сале пирожки с картошкой и с квашеной капустой, необыкновенно вкусные. Пирожки жарились в неимоверных количествах, тазиками, и ими щедро угощали всех соседей.
Муж тёти Поли, весёлый и добрый дядя Петя, был крупным мужчиной с огромным животом. У него в какой-то момент открылась язва желудка, и его прооперировали, но рана на животе никак не заживала.
Татьяна помнила, как они, дети, с ужасом смотрели на живот дяди Пети с дыркой выше пупка, из которой что-то вытекало. Бедняга ходил по квартире с голым животом, потому что под повязками всё сразу начинало воспаляться. Медицина ничем помочь не могла, рана не затягивалась.
И вот совершенно отчаявшаяся тётя Поля через каких-то деревенских знакомых узнала адрес старушки-травницы, которая лечила такие незаживающие язвы. Каким-то чудом она перевезла на Украину мужа и уговорила целительницу взяться за его лечение. Дядя Петя вернулся в Ленинград через пару недель с закрытым животом, повеселевший, и тётя Поля снова начала жарить пирожки.
Но история имела продолжение, о котором много позже рассказали родители уже повзрослевшей Татьяне. Оказывается, дяде Пете необыкновенно повезло – он был последним или почти последним пациентом этой травницы.
Её арестовали и обвинили в незаконных действиях, завели уголовное дело. В центральной газете появилась огромная статья с разоблачением «лжецелительницы», вся коммунальная квартира читала эту статью.
Тётя Поля плакала и молилась за спасительницу. Когда она на коммунальной кухне начинала креститься и кланяться, родители быстро растаскивали детей по своим комнатам и закрывали двери. Маленькая Таня не понимала – почему?
Ответ на этот вопрос получила от мамы опять же только через много лет. Вера в Бога крайне не одобрялась советской властью, и квартирный уполномоченный Иван Павлович, который жил в самой дальней комнате (единственной, в которой Татьяна в детстве ни разу не была), обязан был сообщать куда следует о верующих.
Этот «квартуполномоченный», как его называли жильцы, казался детям очень страшным, хотя они сами не знали, почему. Всегда одетый в военный китель без погон и мягкие войлочные сапоги – «бурки», он очень тихо ходил по коридору и по огромной кухне, много курил, никогда не вступал ни в какие коммунальные скандалы и споры. Но все его боялись.
Вроде бы в тюрьму тогда старушку-знахарку не посадили, учли возраст и отсутствие корыстных мотивов – денег с больных она не брала. Власти ограничились показательным процессом и статьями в газетах – для устрашения граждан, не доверяющих официальной медицине.
«Так что опасаться Нинкиной тёте было чего, – подумала Татьяна. – Это теперь маги и колдуны по телевизору выступают, народ исцеляют от всего на свете, а лет двадцать назад мотали бы срок на зоне».
Нина между тем продолжала:
– После похорон пошли все родственники к тёте Даше в дом, разобраться, что с вещами делать. Вещей-то почти не было, постель да посуда щербатая. А вот всякие сушёные травы в банках на полках до самого потолка стояли, и что в этих банках – неизвестно.
Решили всё сжечь на всякий случай. Развели во дворе костёр, вещи туда отправили, а потом стали банки открывать и в костёр высыпать. Что тут началось! Пламя до неба, то красное, то зелёное, запах жуткий, все задыхаться стали, еле потушили.
Что было делать с этими банками? Придумали выкопать яму в лесу поблизости, туда всё высыпать и закопать потом. Ну и я участвовала. Одну банку открыла, там совсем мало травы было, смотрю – сверху маленькая бумажка лежит, а на ней написано: «приворот».
Я потихоньку в карман эту труху высыпала. Всю траву, которая в доме нашлась, в яму свалили, банки на всякий случай об камни перебили,
