– Замечательно, – кисло прокомментировала я.
– По дороге в Мантанг посмотрим, как строят параллельные пути, сделаем большой репортаж о строителях, значении дороги в жизни местного населения, о быте близлежащих деревень. Думаю, дней через десять вернёмся на Камфуни.
– Ясно. Будут особые указания? Портрет губернатора и посла крупным планом или снимки аконийской техники на фоне чахучанских пейзажей?
– Думаю, на месте разберёмся, что к чему.
Нам принесли заказ. Черепаховый суп увлёк меня, но ненадолго. Меня мучил лишь один вопрос:
– Что из себя вообще представляет этот Чахучан? Кто там живёт, какие обычаи, религия? Что там вообще забыли наши железнодорожники?
Леонар поднял на меня глаза, даже отложил ложку, чтобы спросить:
– Живёте на Камфуни и совсем не интересуетесь новостями из сатрапии по соседству?
– Не было времени, – скрывая смущение, ответила я. – Слишком много работы.
Леонар коварно улыбнулся:
– Ну, тогда вас ждёт много сюрпризов.
Суп больше не лез в горло после таких слов. В какую историю меня втянул Макки? Куда я вообще плыву?
– Эмеран, у вас сейчас такое растерянное выражение лица, – не без удовольствия протянул Леонар.
– Лучше скажите сразу, чего мне ждать. В этом Чахучане никогда не видели аконийских женщин? Там положено закрывать лицо и не смотреть в глаза мужчинам? Там… что там вообще происходит?
– Нет, ничего подобного, – рассмеялся Леонар. – А разве на Камфуни не заплывают сарпальские рыбаки? Как они реагируют на наших полуобнажённых женщин на пляже?
– Понятия не имею, их лодки проплывают вдали от берега. Камфуни уже давно стал малонаселённым местом, а после того как его сдали в аренду, последнюю деревню переселили на соседний остров. Сарпальцев на Камфуни я никогда не видела.
– Значит, увидите их в Синтане.
– А что с политической обстановкой? Там опасно?
– В Чахучане? Смотря для кого. Сарпальцев из южных и восточных сатрапий там не жалуют, к аконийцам же относятся дружелюбно.
– Интересно, откуда такие настроения?
– Из эпохи великих завоеваний царя Сарпа, очевидно. Тысячу лет назад, когда он поочерёдно присоединял к своему царству все закоулки южного континента, Чахучан стал последним оплотом сопротивления. Жатжайские горы надолго царскую конницу не задержали, но горные племена армию Сарпа изрядно потрепали. В общем, Чахучан стал последней присоединённой сатрапией, сам царь Сарп повелел возвести там храмы в честь новых богов, после этого посчитал свой долг по объединению континента исполненным и удалился на Запретный остров, а потом и умер. В Чахучане тогда решили, что самое время взбунтоваться, но новый царь им спуску не дал и послал карательные отряды против смутьянов. Последующие правители поступали так же. Но это было давным-давно. Последние цари не чета древним. Им уже ни до чего нет дела. Сидят на своём Запретном острове, получают дань со всех сатрапий, пьют вино и развлекаются с наложницами. Запретный остров погряз в гедонизме, царю на всё плевать. Центральная власть ослабела, в некоторых сатрапиях очень хорошо это почувствовали. Полвека назад тромцы пробрались в порты Старого Сарпаля и чуть не присоединили его к своей империи, а теперь и чахучанский сатрап почувствовал слабину и приказал открыть порты для аконийских судов для взаимовыгодной торговли. В Чахучане в последние десять лет наметился курс на модернизацию. Феодальная сатрапия решила перенять все аконийские достижения и ступить на путь индустриализации. Им нужно всё аконийское: заводы, телеграфные столбы, железная дорога, банки, автомобили, даже аконийская мебель и одежда. Они попросту копируют наш быт, наслаивают на свой, чахучанский. Говорят, это выглядит очень дико.
– Внешняя оболочка никогда не заменит суть.
– Попробуйте завтра сказать это губернатору, – усмехнулся Леонар. – На самом деле, комичность ситуации добавляют аконийские резиденты. Не знаю, как так сложилось, но почему-то глава экспортной торговой компании и посол в Чахучане оба приверженцы движения "Белых Лилий", и они насаживают в Чахучане новую мораль сообразно своим взглядам.
– О нет, – тихо простонала я, – только этих сектантов там не хватало.
Непримиримые борцы с женской эмансипацией, а по сути дела – ханжи и лицемеры – вот кто такие "Белые Лилии". Тридцать лет назад они громко протестовали против королевского эдикта о равных правах, но широкой поддержки их вопли в обществе не снискали. Все их разговоры, будто высшее образование обязательно толкнёт женщину в омут разврата в стенах университетского общежития, а финансовая независимость и трудоустройство и вовсе доведут её до публичного дома, просто редкостная чушь. Как-будто до подписания эдикта в королевстве не существовало любовниц, содержанок и проституток всех мастей. Зависимость от денег родителей или мужа уже давно никому не мешала налаживать тайную личную жизнь и менять любовников как перчатки. Как, собственно, ничто не мешало отцам семейств и мужьям менять любовниц со скоростью света. Это вопрос только личных пристрастий и порядочности. Но "Белым Лилиям" это невдомёк, они считают, что в правильной семье жена должна безоговорочно подчиняться мужу и рожать ему много-много детей. Поэтому всех свободных женщин они мажут чёрной краской и считают распутницами. Правда, в Аконийском королевстве уже давно никто не слушает бредни "Белых лилий", но как обидно, что чахучанские сарпальцы именно со слов и дурного примера сектантов получают искажённое представление об аконийской морали и образе жизни.
– Вижу, я вас впечатлил, – продолжал потешаться Леонар, – А если учесть, что посол содействует переселению в Чахучан своих единомышленников, можете вообразить, что из себя представляет аконийский квартал Синтана. Инженеры, проектировщики, строители и их несчастные скучающие жёны в закрытых платьях в пол. Наверное, удручающее зрелище. Но я бы взглянул хотя бы одним глазком. Даже написал бы о них пару строчек. А вы бы сделали фотоснимок, пусть в столице полюбуются на этих бедолаг, а то все уже как-то успели подзабыть, кто такие "Белые Лилии".
– Боюсь, живой и невредимой после такого репортажа мне не вернуться.
Леонар снова рассмеялся, а потом посмотрел мне в глаза и с ехидством сказал:
– Но вы же такая смелая, самостоятельная и ни от кого не зависите, даже в мелочах. Что вам стоит защитить свои взгляды перед кучкой ретроградов? Или вы успели усомниться в правильности своих убеждений?
– Что вы имеете в виду? – с подозрением спросила я.
– Может быть, передумаете и разрешите мне оплатить счёт? Всё-таки, это я вас пригласил.
Ну вот, вернулись к тому, с чего начали. А ведь каков хитрец. Смотрит на меня так внимательно, выжидающе, словно хищник в засаде. Думает, жертва дрогнет и попадётся в ловушку. А вот и нет.
Когда к нам подошёл официант, я рассчиталась за свою порцию супа и с улыбкой сообщила Леонару:
