– лучшего в мире! – они отправились в Петергоф на катере от Дворцовой набережной. Свежий ветер трепал девчонкам волосы, глаза их горели от впечатлений, и Андрей тоже был счастлив.
Роскошные фонтаны, веселые шутихи, сверкающие струи – все было великолепно.
Устали, пообедали в кафе. В город поехали на электричке.
Когда добрались до Таниной квартиры – и Андрей, и девчонки валились с ног.
Таня приготовила вкусный ужин. Девочки вяло поклевали, их клонило в сон.
– Андрюш, пусть поспят. Ведь поезд еще через семь часов.
– Конечно. Спасибо, Тань. Девчонки, спать!
Два раза повторять не пришлось. Буквально через несколько минут девочки отключились.
Взрослые посидели, выпили. Разговор не клеился. До Тани с Федей дошли слухи, что не все безоблачно в их с Настей жизни. И что виной всему он, Андрей.
– Как на службе, Андрюша?
– Да не очень, Тань. Надо было дальше учиться, не захотел. Лень-матушка вперед меня родилась, как говорится. Решил, что и так хорошо.
– А что нехорошо?
– Да все. Кто такой мичман? Вечно на подхвате, весь в поручениях и заданиях.
– Так все военные на поручениях и заданиях, разве нет? – спросил Федя.
– Все да не все. Просто мичман – вечный слуга…
– Давайте чаю или лучше кофе, чтоб не заснуть, а Андрей?
– Танюш, спасибо. Хочу пройтись немного.
– А не опоздаешь?
– Нет, конечно.
Через полчаса Андрей был на Невском.
Что его всегда поражало, удивляло и восхищало – это людская река, которая двумя потоками, не толкаясь и не пересекаясь, текла по проспекту. Здесь практически не было очень спешащих людей, которых можно было увидеть на других улицах. Казалось, там они спешили-спешили, а потом, попадая сюда, на великолепный, неповторимый Невский, замедляли свой бег, чтобы насладиться красотой и стройностью, замечательным, роскошным и в то же время строгим убором зданий.
Как жаль, что он не живет здесь, не дышит этим вольным воздухом северной столицы!
Чудесно все же, что он решил сейчас приехать сюда и показать этот город своим девочкам.
Андрей постоял на углу Михайловской, у гостиницы Европейская, прошел к памятнику Пушкину. «Ну что, брат Пушкин?» – спросил он поэта. Тот, не ответив, задумчиво глядел куда-то поверх голов многочисленных туристов, которые все щелкали и щелкали своими фотоаппаратами.
Вспомнилась прошлогодняя встреча с Надей здесь, в центре города. Как легко им было вдвоем! Чудесная она, удивительная. И отчего судьба не свела их вместе? Теперь уже поздно…
Андрей снова вышел на Невский и остановился перед входом в метро. Кругом мелькали незнакомые лица, людской поток огибал Андрея и стремился дальше, отдаваясь в ушах безразличным говором.
На Думе пробили часы.
Он ехал в метро обратно, и его переполняло чувство удовлетворенности и какого-то тихого счастья…
«А она уехала из такого города! – подумалось ему – Есть что-то лучше?..»
12 августа 2007 года. Она.
Саша заснул.
Надя тихонько прикрыла дверь в его спальню. Здорово, что мальчик так любит книжки! Ей так хотелось, чтобы он научился разговаривать по-русски! Сейчас он многое понимал, но говорил с трудом, долго подбирая слова. Про то, чтобы он умел по-русски читать, она пока и не мечтала. Но каждый день они с Сашей скрупулезно выбирали для вечернего чтения одну книжку на английском и одну на русском.
Надя постаралась переправить сюда, в Сидней много книжек русских писателей и приключенческих книг на русском языке. Здесь были и Маршак с Бианки, и Пушкин, и Чехов, и Майн Рид со Стивенсоном… но наверное, Майн Рида он будет читать по-английски…
Надя поставила доску для глажения, включила утюг. Потом передумала и выключила его. Сварила себе кофе и вышла на веранду.
Воздух на улице был сырой и холодный. Второй месяц австралийской зимы напоминал питерский октябрь – мрачное небо, частые дожди. Вот и сейчас казалось, что дождь где-то рядом и собирается с силами, чтобы накрыть все вокруг холодными струями…
Настроение было хуже некуда. Сегодня Надя еще раз убедилась, что Шон тратит все их деньги со счета. Только вчера поступила на счет ее зарплата. Как и полагалось, банк сразу снял деньги за дом. И должна была остаться приличная сумма. Надя открыла компьютер, чтобы заплатить за Сашину школу. И на тебе – денег нет!
Шон играл.
Начиналось это безумие почти невинно.
Еще в тот год, когда Надя приехала в Сидней, Шон решил показать ей скачки.
– Это не просто скачки, Надя. Это – лучшие скачки в мире. Это Мельбурн кап!
– Мы что, в Мельбурн поедем?
– Нет, – улыбнулся Шон, – не поедем. Эти скачки показывают по всем телевизионным каналам Австралии. И совсем не обязательно присутствовать там, на ипподроме. Вся страна живет в этот день скачками.
– И можно ставки делать?
– Можно!
Наде тогда очень понравилась атмосфера этого ноябрьского дня. Оказывается, скачки Мельбурн кап проходили ежегодно в первый вторник ноября. Газеты перед этим днем пестрели фотографиями лошадей и жокеев, участвующих в скачках; знатоки высказывали свое мнение по поводу будущего победителя. А женщины специально для этого праздника покупали себе шляпки и платья, и так выходили на работу. Большинство, как утверждал Шон, вовсе устраивали себе выходной. Все знали: Мельбурн кап – это святое!
Надя тогда тоже выбрала себе лошадь, руководствуясь только красивым именем. И была раздосадована, что не угадала. «Ее» лошадь пришла к финишу только седьмой.
Шон же, наоборот, угадал с победителем и выиграл несколько сотен долларов. Восторгам его не было конца. Радовался, как ребенок. Была куплена и торжественно распита бутылка хорошего шампанского. А на следующий день они даже в ресторан сходили. В общем, было здорово.
Но, к большому сожалению, это было началом ужасного периода в их жизни. Шон играл. Он играл на скачках, не пропуская ни одного игрового дня в Сиднее, играл на скачках в пригородах, когда в Сиднее их не было. Играл в казино, которое было открыто чуть ли не круглосуточно. Не пропускал ни одного игрового автомата, которые во множестве были понатыканы во всех барах и ресторанах.
И – проигрывал…
Надя с сожалением вспоминала тот день, когда он уговорил ее завести общий банковский счет. Дескать, все семьи здесь так делают. Почему? «Да потому, что удобно!» – был ответ.
И вот теперь денег не было вовсе.
Когда только началось это безобразие, Надя бросилась зарабатывать деньги везде, где это только можно. Она выгуливала чужих собак, занималась математикой с русскими детьми – по сути, репетиторствовала. Наконец, когда стало совсем туго, устроилась в ресторан – работать официанткой по вечерам.
Шон был возмущен. Возмущен тем, что его жена работает официанткой.
