место, где можно продержаться до утра.
Я намеренно говорил очень оптимистичные вещи. Если эта заброшенная база — настоящая могила, то продержаться до утра будет очень сложно. Стражи ведь не стоят при входе всю ночь. Часть из них занимает внутренние пространства, специально подкарауливая тех, кто не смог выбраться до наступления ночи. Однако, переместиться подальше от входа действительно стоило. Возможно, стражи нас пропустили, потому что мы были без сознания. Но теперь они могли нас учуять.
— Главное не заблудиться, — прошептала Соня.
— Я не буду отрываться от стены, — ответил я, — не заблудимся.
Несколько минут мы шли в полной темноте. А потом я заметил, что где-то под потолком появились новые источники света. Сначала я даже решил, что это реакция моей психики на темноту и экстремальную ситуацию. Огоньки были совсем слабенькими, но постепенно я понял, что могу отчётливо разглядеть силуэт Сони.
— Арти, — прошептала она, сжав мне руку, — ты это видишь?
— Вижу, — так же тихо ответил я.
— Что это?
— Скорее всего, насекомые, — предположил я, — или какие-нибудь грибы. Фотолюминесценция.
— Ясно… — ответила напарница.
По мере продвижения я начал замечать следы пребывания людей: на стенах виднелись крепления для фонарей (или факелов?), какие-то подставки или полки.
Наконец, стена, вдоль которой мы шли, упёрлась в самую настоящую дверь. Она была деревянной, с шершавой на ощупь ручкой.
— Осторожнее, — предупредила Соня, когда протянул руку, — может заскрипеть.
— Я осторожно, — уверил я.
Тихонько потянув на себя, я обнаружил странное: дверь двигалась не в сторону, как обычно, а вверх, на того, кто тянет. Зато никакого скрипа не был — так, едва заметный шелест.
Я потянул на себя сильнее, пока не образовался достаточный проём, чтобы можно было пройти внутрь.
— Заходим? — спросила Соня.
— Да, — ответил я.
Когда дверь вернулась на своё место, стало заметно темнее. Тут было значительно меньше светлых точек на потолке.
Помещение было совсем небольшим. Как комната в стандартной квартире. Тут даже была кое-какая мебель: пара стульев, стол, стеллаж, заставленный каким-то хламом.
На столе я заметил кое-что, что привлекло моё внимание. Осторожно приблизившись, держась за стену, я ощупал столешницу. Так и есть: россыпь цилиндрических предметов оказались самыми настоящими свечами. А рядом лежал коробок спичек. Точнее, коробком это было можно назвать с большой натяжкой: это были спички западного производства, из сложенного и нарезанного картона, с одной полосой для зажигания.
— Арти, что делаешь? — настороженно спросила Соня.
— Хочу свет дать.
— Думаешь, стоит?..
— Для стражей это не имеет значения, — ответил я, — они не по свету ориентируются. Но это имеет для нас. К тому же, мы за дверью.
Соня промолчала.
Я оторвал одну спичку. Чиркнул по полосе. Посыпались искры. Со второго раза удалось добыть огонь. Я взял одну из свечей и запалил фитиль.
— Как-то тут слишком… — произнесла Соня, оглядывая комнату, где мы оказались.
— Порядок? — добавил я.
— Да! — кивнула напарница, — точно. Для могилы, где происходило массовое убийство…
— Это ни о чём не говорит, — сказал я, — может, просто это помещение не задели.
— Да, — согласилась Соня, — возможно.
Я подошёл к двери. Она оказалась довольно интересной и даже странной конструкции: вместо петель дверное полотно было подвешено на полосе чего-то, напоминающего то ли кожу, то ли резину. Скорее, первое, раз она провисела так долго. Никаких петель не было в помине. Зато по краю двери, закрывая щели, шёл уплотнитель, из такого же материала, на котором держалась дверь.
— Я прилягу, — сказала Соня, указывая на голую кровать в углу комнаты, — ты не против?
— Конечно, — кивнул я, — только осторожно. Без шума. Проверь сначала, что она держит.
Кровать оказалась довольно прочной. Соня осторожно легла на неё и вытянула ноги.
— Как же мерзко-то, — вздохнула она, — Арти, когда поймаем этого говнюка, я ему…
Дальше последовала такая тирада, которую я никак не ожидал от обычно спокойной и человеколюбивой Сони. Видимо, у каждого есть свой предел. После нескольких особенно удачных пассажей мне даже стало немного жаль Павла.
— Я бы ещё с Эльвирой серьёзно поговорил, — добавил я, когда Соня закончила, — по кадровым вопросам.
— О, и это тоже! — кивнула напарница, — но сначала этому…
И она повторила одну из операций, которую твёрдо намеревалась проделать над Павлом.
— Хорошо. Я подержу если что, — добавил я.
— Спасибо. Ты настоящий друг.
Соня закрыла глаза. А я взял свечку и ещё раз внимательно осмотрел помещение.
На стеллаже, среди бесполезных штуковин, вроде пресс-папье, коробок, степлеров и прочего хлама, я обнаружил кое-что интересное. Нож. Даже довольно острый.
Довольно ухмыльнувшись, я взял оружие. С ним как-то спокойнее. Против стражей не поможет, конечно — но хоть изобразить видимость борьбы будет можно.
Я продолжил осмотр. И обнаружил в ящике стола несколько старых, выцветших фотографий. На одной из них я обнаружил уже знакомое мне лицо. Внизу фотографии была надпись, выполненная готическим шрифтом: August Stauch, 1933.
— Что? — вдруг спросила Соня, будто что-то почувствовав, — что там, Арти?
— Да так…
— У тебя спина дёрнулась.
— Фото мужика, с которым я виделся в гостинице в столице, — решил признаться я, — датированное тысяча девятьсот тридцать третьим годом.
— Ох… — выдохнула Соня.
— Угу, — кивнул я.
— Ладно. Разберёмся… слушай, надо бы время знать… чтобы рассвет не проспать… — сказала напарница.
— Ничего. Я почувствую, когда будет безопасно.
— Точно?
— Точно.
Однако через пару часов я почувствовал что-то совсем иное. Это было как отчётливое ощущение чужого присутствия. Совсем рядом, за дверью.
Соню, которая тихонько посапывала на кровати, я решил не трогать. Но на всякий случай неслышным выдохом погасил свечу.
Прошло несколько минут прежде, чем я снова начал видеть крошечные светящиеся точки под потолком.
А ещё я вдруг услышал — едва-едва, на самой границе слуха — будто что-то массивное переминается. Объёмный вдох и выдох. Дышат ли стражи? Понятия не имею. Возможно.
Я сам в этот момент дышать разучился. Казалось, что воздух входит в ноздри со страшным грохотом.
Так продолжалось несколько секунд.
Наконец, я услышал… или, скорее, не услышал — а почувствовал, через пол пещеры, массивный шаг.
И в этот момент Соня вдруг начала двигаться. Недовольно
