присматривать?
— Иногда ее бабушка присматривает за ним, но мы не хотим слишком сильно нагружать ее. Она очень любит его и с радостью возится с ним, но все-таки нужно много сил, чтобы справиться с ним. Сэмми — очень активный пес и слишком любопытный.
Сэмми негромко подает голос, будто соглашаясь с тем, что было сказано.
— Он как будто понимает людей, — с легкой улыбкой отмечает Даниэль.
— Может, и так… — погладив Сэмми по голове, отвечает Питер. — Но Сэмми и правда понимает все, что ему говорят. Скажешь ему, что надо идти гулять, он тут же подходит к двери и ждет. Зовешь есть — сию минуту прибегает на кухню и ждет, когда ему наполнят миску.
— Здорово.
— Да, Сэмми у нас очень умный. Любит, конечно, повредничать, но прекрасно все понимает.
Даниэль ничего не говорит и просто кивает с легкой улыбкой.
— Кстати, тут возле входа сидели какие-то женщины, — задумчиво говорит Даниэль, приложив палец к губе. — Забыл, как их звали, но похоже, что они живут здесь.
— Я понял тебя, — кивает Питер. — Это мои соседки сверху. Марта и Хилари.
— Я не совсем уверен, но мне показалось, что они обсуждали тебя. Не в лучшем свете. И меня удивило, что эти женщины указали пальцем на меня и спросили, почему я не поздоровался с ними, когда проходил мимо.
— Ах, эти старые клуши снова сидят на скамейке, как сладкая парочка, и обсуждают, кто что делает, — тихонько хихикает Питер. — Хотя что еще остается делать бабулям, у которых нет ни мужей, ни детей.
— А ты что не ладишь с ними?
— Да, у меня с ними не очень хорошие отношения, и они постоянно обсуждают меня в ужасном свете. Но больше всего я конфликтую именно с Мартой. Она должна была быть в очках с толстыми линзами.
— Да, припоминаю. А что вы не поделили?
— Ничего. Просто меня уже задолбали ее чертовы кошки, которые жрут всякую дрянь, постоянно травятся и орут как во время брачного периода.
— Они даже хотят, чтобы ты съехал отсюда.
— О, да! Эти бабули спят и видят тот великий день. Спорю, что Марта закатит пир в честь моего переезда, если он когда-нибудь состоится.
— А еще им очень не нравится этот песик.
— Только потому, что Сэмми громко лает, а ее кошки прячутся по углам, когда Хелен приводит сюда этого бандита.
Сэмми громко лает после того, как слышит упоминание о кошках.
— И ты хочешь, чтобы она отдала их кому-то? — спрашивает Даниэль.
— Нет, пусть они живут у нее, раз кошаки заменяют ей мужей и детей, — отвечает Питер. — Я бы и слова не сказал про этих кошек, если бы она следила за ними. Но моя соседка позволяет им бродить по подъезду или вообще выпускает на улицу и разрешает есть то, что они находят в мусорных пакетах или на помойке. А потом они травятся всем этим, начинают блевать и гадят во всем подъезде. И по утрам они часто не дают мне спать и будят черт знает во сколько своими громкими мяуканьями.
— О, сочувствую… — с грустью во взгляде произносит Даниэль.
— Я ничего не имею против кошек и отношусь к ним хорошо. Но меня раздражают конкретно эти кошки. Которые задолбали не только меня, но и весь дом. Но увы, на эту женщину ничто не действует.
— Ясно… — Даниэль снова осматривается вокруг себя, пока на пару секунд в воздухе воцаряется тишина. — Эй, я вроде бы слышал, что эти женщины говорили о какой-то группе… В которой ты играешь…
— Да, у нас есть группа, — с легкой улыбкой отвечает Питер.
— У нас?
— Конечно. Ты тоже являешься ее частью.
— Я являюсь частью группы?
— Да, я играю на ударных, ты — на бас-гитаре, Терренс — на ритм-гитаре, а Эдвард — на соло-гитаре. И мы все поем.
— О, вау! — с легкой улыбкой произносит Даниэль. — А кто такие Терренс и Эдвард?
— Наши друзья. У них обоих черные волосы. Один — самый высокий из нас, а второй — пониже, но повыше тебя и меня.
— Да-да, кажется, я помню… Правда путаю их между собой. Они очень уж сильно похожи.
— Они — родные братья. С разницей в два года. Терренс, который повыше, старший, а Эдвард, который пониже, — младший.
— Надо же… — Даниэль снова окидывает взглядом всю гостиную и указывает пальцем на какие-то вещи, лежащие где-то в углу. — О, а что там лежит?
— Это оборудование для записи песен, — задумчиво отвечает Питер, почесав затылок. — Ну там… Э-э-э… Микрофоны, поп-фильтры, гитара, кахон, еще кое-что…
— И зачем тебе это?
— Хочу оборудовать у себя дома студию. Правда пока что оборудование лежит без дела, хотя у меня на компьютере есть все нужные программы. У меня есть опыт в работе над музыкой благодаря работе в студии и шансу поэкспериментировать с настройками.
— Здорово! А что мешает тебе сделать это?
— Соседки, конечно же! — Питер тихонько усмехается. — Они и так до смерти ненавидят меня, а если я начну громко петь и играть на инструментах, то эти люди точно подожгут мою квартиру вместе со мной. Марта уж точно устроит против меня всемирный заговор и пойдет на мою квартиру с горящим факелом в руке.
— Ты думаешь, она сможет? — тихо хихикает Даниэль.
— Поверь мне, Перкинс, я знаю эту женщину много лет и всегда был уверен, что у нее не все дома. Может, были бы у нее муж и хотя бы один ребенок, то все было бы иначе. Но увы, она — одинокая старушка, скрашивающая одиночество кошками.
— Ну по крайней мере, та женщина, с которой ты говорил, относится к тебе нормально.
— Это так. Кларисса — единственная из соседей, с кем у меня нормальные отношения. Я всегда могу прийти к ней и что-то попросить. Эта женщина тоже живет одна, но правда муж очень давно бросил ее, а дети уже выросли и живут своей жизнью.
— Понятно…
В воздухе воцаряется пауза, которая нарушается лишь негромким лаем Сэмми, что бегает вокруг Питера, не скрывающий своей тихой ухмылки.
— Эй, в чем дело, пушистик? — спрашивает Питер, с легкой улыбкой почесывая Сэмми за ухом. — Чего ты такой веселый? А, приятель?
А пока Сэмми наслаждается этим почесыванием, энергично виляя хвостом, Даниэль недолго о чем-то думает, еще раз окинув взглядом всю комнату.
— Слушай… — задумчиво говорит Даниэль. — о… Опять забыл, как тебя… П… П… Педро…
— Питер, — с легкой улыбкой поправляет Питер.
— Да, Питер… Прости…
— Ничего, все нормально.
— Слушай, Питер, а если мы все-таки знакомы, то ты не мог бы рассказать что-нибудь
