ежегодно отпускающего определённую сумму из своих личных средств, поскольку штатные расходы никогда не умещаются в параграфы официальные, но вы предлагаете расход совершенно чрезвычайный.
— Ничего, Апполинарий Петрович, — прокомментировал Безобразов, — его сиятельство не обеднеет. А если и так, то тоже недурно. Смирнее будет.
— Да сколько их там, этих жён? — не обратив внимание на ворчуна, с ленцой в голосе, принимаемой им за признак благородного происхождения, спросил Степан.
— Как и положено Пророком — четыре.
— Ну вот. Если каждой поднести дары…тысяч на двадцать рублей, то всего восемьдесят. Пустяки. Я готов выделить сто тысяч. Жён четыре, но кто-нибудь из них самая любимая, верно? Кого господин назначил любимой женой? Ей дадим двойной бакшиш. Тогда и выйдет сто тысяч.
— Вы совершенно правы, ваше сиятельство, — с лёгким поклоном заметил посол. Его до глубины души поражала развязность графа. Рекомендательные письма, если можно так выразиться, полученные им из двух ведомств сразу, ещё до прибытия делегации, обращали на молодого графа Литта особенное внимание. Содержимое тех писем смущало странностью содержания, если не сказать фантастичностью. Поразмыслив, мудрый посол решил, что наилучшим для него будет относиться к графу так, словно тот был рождён с золотой ложкой во рту.
— Вот и чудесно. Что лучше всего дарить, как вы думаете?
— Ваш порыв жертвовать на благо Отечества весьма благороден, милый граф, — вмешался Пушкин, — но вы забыли о наложницах. Наверняка они есть, не правда ли, Апполинарий Петрович?
— Верно, Саша. Наложницы у повелителя имеются.
— Сколько их?
— Не так и много, ваше сиятельство, всего только двенадцать.
— Гм. — постарался не смутиться Степан.
— Должно быть, — елейным голосом почти промурлыкал Безобразов, — у всех этих жён и наложниц есть дети? Знаете, женщины временами рожают.
— Безусловно. — подтвердил посол. — Аллах даровал султану восемнадцать сыновей и двадцать дочерей, не считая не до конца известное мне число внуков. — Апполинарий Петрович взял паузу, давая себе и другим полюбоваться зрелищем как вытягивается лицо его сиятельства. — Но шестнадцать сыновей и пятнадцать дочерей Аллах забрал обратно, так что сейчас у падишаха два сына и пятеро дочерей.
Степан не сдержал вздоха облегчения.
— Таким образом, кроме четырёх жён, имеются двенадцать наложниц, два шахзаде и пятеро султанш. Несколько сотен рабынь еще не получивших ранга наложницы можно не учитывать. Мальчики ещё дети, хотя старшему стукнуло десять, а дочери есть и на выданье. Буквально перед вашим приездом, господа, весь город праздновал брак Салихи-султан. Повелитель выдал её за своего адмирала, каптан-ы дерью Гюрджю Халила Рифата-пашу. Её можно не считать.
— Что достойно дарить наложницам? И как это вообще происходит? — очухался Степан. — Вряд ли кому-то позволено видеть их лица? Или не так?
— Да, видеть лица жён повелителя нельзя. Но того и не нужно. Зачем вам их лица? Все они обладают божественной красотой и глаза их светят ярче звёзд. Вам, как поэту, ваше сиятельство, не сложно будет подобрать к дарам нужные выражения.
— Как всё это происходит? — заинтересовался Пушкин. — Подозревающие вас евнухи с обнаженными кинжалами вокруг богинь красоты закутаных в ткани?
— Нет, не так. — рассмеялся посол. — Вариантов два. Визирь или сам падишах. Вы просите разрешения поднести дары жёнам владыки, и получаете его. Почти наверняка. Расходы на гарем огромны, потому турки не особенно церемонятся. Главное, чтобы подносимые дары были достойны, что для вас, ваше сиятельство, сущие пустяки, как понимаю. Лучше всего просить оказать вам милость совершить кровопускание своему кошельку у самого султана. Визирь ведь только промежуточное звено, он доложит повелителю и принесёт ответ. Не все имеют счастье общения с владыкой Востока, потому чаще действуют через визиря. Так дороже, то есть на одну взятку больше, но доступнее. Вам назначают день и час, вы приходите с дарами и раскладываете их, восхваляя женщин господина на все лады. Заодно поясняете кому и что. Ни жён, ни наложниц, вы, разумеется, не видите. Они вас видят и слышат, ибо находятся в определённом укрытии за тонкой перегородкой. Когда вы истощите словословие и удалитесь, они заберут ваши подарки. Нужно быть крайне осторожным! Вместе с ними может находиться и сам султан, если ему станет интересно. Кстати, повелитель вправе перераспределить поднесенное как ему нравится, а вовсе не так как вами задумывались. А то и вовсе всё отобрать.
— Отобрать подарки у женщин? — не поверил Пушкин.
— Отчего нет, Саша, они все его рабыни.
— А мать султана? Валиде-султан? Она самая главная в гареме? — припомнил как смотрел фильм про гарем Степан.
— Её нет, мать султана покинула бренный мир. В гареме существует несколько партий. Самые сильные из них две. Ашубиджан Кадын-эфенди, мать той самой Салихи-султан, что я упоминал и мать наследника, шахзаде Абдул-Меджида, Безмиалем-султан, составляют одну партию. Им противостоит Пертевниял-султан, мать второго шахзаде, Абдул-Азиза. Говорят, что она черкешенка и немного понимает русский язык. Не знаю так ли это. Но знаю, что противостояние серьёзное. С учётом османских традиций, возможно и насмерть.
— И кто побеждает, Апполинарий Петрович?
— Султану хватает мудрости поддерживать равновесие. Говорят, что черкешенка обладает огромным влиянием и совершенно вытеснила соперниц из…гм…определённой сферы жизни. С другой стороны, старший шахзаде любимец господина.
Все задумались, обдумывая услышанное.
— Тогда так, — подсчитал в уме Степан, — предлагаю обойтись суммой тысяч в сто пятьдесят. Шестьдесят первой партии, раз их там две, и сорок черкешенке, чтобы при счёте одна к одной у неё вышло больше. Ну и пятьдесят на прочую ораву.
— Разумно. — кивнул Апполинарий Петрович. — Хотя суммы огромные.
Степан не признался бы в в том самому себе, но ему, что говорится, «деньги жгли ляжку». Юлий Помпеевич сдержал слово и отправил со своим новообретенным сыном миллион — княжеское состояние, ибо миллион был золотом. Привыкший больше к бумажным деньгам, молодой граф впервые увидел столько золота разом. В метрической системе веса (Степан успешно освоил пуды и фунты, но машинально всё равно мысленно переводил в килограммы) вышло одна тонна и треть.
