но довольно просто.
Думала, что справится.
Характерный для навьей стороны холод она почувствовала, спустившись к реке. Та текла в низине — широкая и спокойная, как и многие века назад, неожиданно чистая, пусть и миновала огромный мегаполис. Дари помнила те времена, когда из Москва-реки вылавливали рыбу, которую можно было есть без ущерба для здоровья — не так уж и давно. Перейдя мостик через небольшой — и пяти шагов не наберется — ручеек, она ощутила нехарактерный для Яви аромат: легкий, прохладный, горьковатый, пробирающий до нутра. Неоткуда здесь было взяться кувшинкам. К тому же, те мало пахли в людском мире, за несколько шагов не почувствуешь.
Архитектурные достопримечательности остались позади, уступив кусочку природы, специально современными людьми нетронутой. Если подняться на первую речную террасу можно попасть к старому кладбищу, но холодом тянуло вовсе не от него, а со стороны садов.
Шаг, другой, третий. Нечто коснулось ее плеча, но Дари не стала оборачиваться. Никого опасного она пока не ощущала — просто дух, обитающий здесь со времен первых построек. Кажется, он хотел предупредить, остановить, помочь. Только вряд ли сумел бы.
— Не стоит, — проронила Дари.
Миновав шагов пятьдесят, она перестала ощущать и холод, и аромат лилий, пришлось карабкаться на гору, предварительно скинув туфли: потусторонний след развеялся, но возник с другой стороны. Либо Дари чего-то не учла, либо ее заметили и попытались подкрасться. Возможно, уже загоняли как добычу. Она попыталась призвать потустороннего помощника, но тот неожиданно не откликнулся. Дари попробовала вызвать обитавшего в Коломенском духа, но и тот исчез, словно и не было.
— Ладно, — прошептала она, преодолевая последние метры к вершине и переводя дыхание. Следовало подняться, как люди — по дорожке, — а не по пусть и пологому, но высокому склону, но она опасалась снова потерять след.
Храм казался неприметным в сравнении с ажурным, выполненным в византийском стиле, что встречал посетителей со стороны главного входа Коломенского, и купол у него был круглый. Зато он по-прежнему дышал древней силой, частично питаемой от кладбища у его основания. Мертвые лежали по всей этой земле, несколько веков назад здесь прошли бои, но беспокоить их Дари не решилась. Древней Руси она не застала и, соответственно, та не знала ее. Мертвые могли не откликнуться, не захотеть помогать, а то и попробовать навредить, распознав чужака. Предки были могущественнее потомков. Они еще помнили те времена, когда почитаемые, а отнюдь не проклинаемые жрецы Чернобога призывали духов в помощь обычным людям. Многие десятилетия те питали потусторонних существ собственной верой, а не шли за милостью к чужому ревнивому богу, пришедшему на Русь с Востока, откуда издавна не являлось ничего хорошего, лишь враги.
Небольшой складной нож с тонким лезвием, остроте которого позавидовал бы скальпель хирурга; алая «лента» опоясавшая запястье; несколько секунд безопасности, которые стоило употребить с пользой. Первым делом — предупредить.
— Дари, какого…
— Тихо, Дерк. Тихо, — она сосредоточилась, припоминая все свои ощущения, начиная с мига, когда прошла в ворота. Тогда она еще не знала, с чем столкнулась, но неосознанно подмечала мелкие детали, запоминала их, ощущала возмущение явного пространства, растревоженного вторжением потустороннего.
— Голошеи… — обронил Дерк. Кажется, он сам не поверил в произнесенное.
— Да, Людвиг. Да, — она не хотела звать его человеческим, давно позабытым именем. Однажды очень давно на одном из балов именно так представился ей юный отпрыск знатного, но в одночасье обедневшего рода. Оно сорвалось с губ само. — Считай, я спасла Вербу жизнь.
— Я найду и убью того, кто вызвал «это»!
— Помоги Некру отыскать библиотекаря. Знаешь, теперь и я поверила, что это он. Сила заемная. Наши никто не посмел бы вытащить с Рубежа именно этих существ.
— Дождись…
Продолжения фразы она не расслышала: время кончилось, порез на запястье закрылся.
— Благодарю, — захотелось поклониться и храму, и тем, кто лежал у его основания, но Дари сдержалась. Она некромант, а значит должна сохранять достоинство и не проявлять излишней сентиментальности: люди засмеют, а мертвые не поймут.
Голошеи обитали в Долине Грез — особом слое Границы, предшествовавшем Нави, куда могли захаживать немногие люди во время сна и она одна осознанно — неразумные монстры, предвестники ночных кошмаров, умеющие дотягиваться сквозь Рубеж до особенно впечатлительных жертв. Хищники, но тупые. Ничего особенно ужасного не представлявшие из себя, если бы не их особенность противостоять навьей силе некромантов. Вблизи голошеев они становились уязвимы и почти бессильны, не могли призвать на помощь существ. Для осуществления самых ничтожных заклятий приходилось проливать много крови.
— Вот ведь дура, — проронила она почти обреченно.
Любого монстра можно одолеть: не магией, так умением. Однако Дари — не рыцарская воительница, она не умела драться. До сего момента подобное попросту было ей не нужно! Будь с ней рыцари, все стало бы проще, но она сама отказалась от их поддержки.
И хотелось бы свалить собственный просчет на кого-нибудь — да хоть на человека, притащенного Некром, треплющего ей нервы с самого первого дня знакомства — а не выходило. Сама не учла, сама поддалась неуместным эмоциям, от которых, казалось, избавилась даже не в прошлом, а очень дальнем веке. Сама разозлилась, сама не поставила под сомнение достаточность собственных сил. Да, никто из коллег не стал бы призывать тварей, особенно сейчас, но у них целый темный библиотекарь, который не обладает некромантией в полной мере, но способен на многое. С той поднятой Некр едва справился, а теперь в ловушку попалась она: странно разбитая, в растрепанных чувствах из-за какого-то слабого, никчемного, обвинившего ее в намерении убить человека. При этом ведь, наверняка, Жека догадывался: захоти Дари его смерти, ей точно не пришлось бы чего-либо предпринимать. Достаточно даже не мысленного приказа или разрешения, что позволяет питаться от него нескольким призванным ею из-за Рубежа относительно-безобидным существам, а не запрещения. Да они на части его разорвут, если никто не вмешается.
«Может, Жека и есть темный библиотекарь? — подумала она и тотчас фыркнула, оценив бредовость подозрения.
Она вспомнила, какими глазами он смотрел на нее в Ясенево, в квартире у Дерка, и еще раньше. Иногда, при определенном освещении у людей светятся или меняют цвет глаза. У Жеки подобное происходило в ее присутствии неоднократно. Могло указывать на его уже нечеловеческую природу? Вполне. Вот только она не хотела причинять ему вред. От человека веяло чем-то давно забытым, даже не обещанием счастья: намеком. Дари боялась уступить, увлечься, ответить на
