Карлы — воины с первой по пятую руну.
Хускарлы — воины с шестой по десятую руну.
Хельты — воины с одиннадцатой по пятнадцатую руну.
Сторхельты — воины с шестнадцатой по двадцатую руну.
Воинов выше двадцатой руны славят поименно.
Внутри дома оказался огромный столб, подпирающий крышу, рядом с ним лежали цепи, в которые меня и заковали. Я мог двигаться, мог сидеть и лежать, так как длина цепей позволяла это делать. Первоначально я рассчитывал вытащить штырек или что-то в этом роде, вот только местные путы выглядели как железные кандалы с длинной цепью между ними. И когда меня засунули в них, цепь перекинули за столб.
Судя по моим ощущениям, у Акуна была четвертая, если не пятая руна, и он был посильнее Олова, с таким я б не сладил, даже если бы у меня было оружие. Поэтому я смиренно уселся на земляной пол и стал ждать. И ждать пришлось дольше, чем я рассчитывал, хорошо хоть накормили меня, троллевы выродки. И то не сами, лишь на следующий день прислали Ингрид, уже отмытую, переодетую и даже расчесанную. После нескольких дней в лесу мне казалось, что будет проще ее обстричь, чем разодрать эти космы. И удивительно, но девчонка оказалась не такой уж и страшилой.
Я жадно закидывал в пустой живот кашу с редкими кусками мяса и пытался расспросить Ингрид о местных порядках.
— Сколько здесь людей? Сколько воинов? Почему Олов не служит больше моему отцу? Есть ли у них лодки и какие?
Но глупая девчонка только мотала головой и говорила, что не знает. Зато вывалила на меня кучу бесполезных сведений.
— Меня отвели к тетке Агнете, у нее есть козы, одна точь-в-точь моя Беляночка, с вот таким белым пятнышком на лбу. А еще у тетки Агнеты пятеро детей, три мальчика и две девочки. Вот это платье мне подарили, а старое платье тетка Агнета сказала, что надо сжечь, чтобы не гневать Орсу таким ужасным видом. Еще тетка Агнета много на тебя ругалась, сказала, что нельзя такую кроху наделять благодатью. А дочка Агнеты, я забыла, как ее звать, сказала, что раз я маленькая, то и благодать у меня маленькая, и предложила проверить, насколько я стала сильной. Нам нарисовали круг на земле, и я ее слишком сильно толкнула, она вылетела из круга, упала и сломала руку. Так что я очень сильная! Но тетка Агнета на меня даже не ругалась, она назвала свою дочь троллевым выкормышем. А ведь та девочка была выше меня, почти как ты ростом. А еще меня тот дядька с костью во рту спрашивал про Растранд, я ему ничего не сказала.
— Почему? — еле-еле успел вставить я, пока она набирала воздуха.
— Так ведь они враги!
Я застонал и уперся лбом в столб, не переставая жевать. Мы должны были убедить местных в том, что я обычный парень, который никак не мог навредить этой деревне, а эта дуреха вслух говорила, что они враги. А ведь ее скорее послушают, чем меня!
— Почему враги?
— Ну как же? Дядька тыкал в тебя копьем, а теперь и вовсе приковал. Разве они не враги? Ничего, — Ингрид прислонилась ко мне и зашептала на ухо, — я ночью приду и спасу тебя.
— Да не надо никого спасать, — заорал я, надеясь, что меня услышат местные. — Они не враги. А меня приковали, потому что думают, что это мы плохие. Так что если тебя еще кто-нибудь будет спрашивать про Растранд, расскажи все, что знаешь.
— И спасать тебя не надо?
— И спасать не надо. Живи спокойно и постарайся больше никому ничего не ломать.
— Хорошо, — надулась девчонка, но почти сразу оттаяла. — Это хорошо, что они не плохие. Мне тетка Агнета нравится, от нее вкусно пахнет. А еще у нее муж помер в этом году, пошел к Нарлу на корабль. Она сказала, что ему никогда не нравилось грести, а теперь придется всю жизнь просидеть на золотой скамье и ворочать золотым веслом. А почему так?
— Значит, он погиб в битве на море. Вот только с кем он сражался?
— С хуоркой, — раздался голос Олова. — Как раз хотел показать тебе. Если ты и впрямь сын Эрлинга, тебе следует знать, чего стоит слово твоего отца.
Ингрид ойкнула и опрометью выбежала из дома, едва не врезавшись в невозмутимого Акуна Костлявого с неизменной костью во рту. Кажется, время от времени он их менял, так как на этой еще виднелись остатки мяса, а вчерашняя была обглодана до блеска. Акун расковал меня и последовал вплотную, держа копье наготове.
По дороге я встряхивал затекшие мышцы и потирал застывшую на прохладной земле задницу. Еще несколько ночей так, и я точно застужу себе кишки.
Шли мы недолго, поднялись на пригорок возле самого берега, и Олов указал на море:
— Глянь, опять она резвится.
Я не сразу заметил длинную черную тень, лениво двигающуюся в отдалении под водой.
— Что это?
— Это хуорка. В прошлом году ей приглянулась наша бухта, и она решила поселиться здесь. Иногда она выбирается в открытое море, чтобы поохотиться, но всегда возвращается. Кажется, она поймала китеныша.
Из воды вынырнуло громадное вытянутое тело, серая кожа была покрыта черными разводами, морду я толком не разглядел, успел лишь заметить мощные лапы-ласты да длинный хвост с вертикальной полоской плавника. Судя по всему, хуорка была размером с драккар.
— Она топит наши лодки и не дает выходить в море, распугала всю рыбу в бухте. Мы тут задыхаемся, запертые от всех. Ни торговцев, ни гостей, ни рыбалки.
— А за помощью… — начал было я, но тут же осекся. Кажется, я понял, почему Олов так зол на моего отца.
— Посылали. Эта тварь утопила две лодки с гонцами, но третья успела проскользнуть. Обратно мои люди вернулись пешком, бросив лодку за пределами бухты. Эрлинг передал, что у него нет сейчас людей, чтобы убить хуорку. Какой же он лангман, если не может защитить свои деревни? Мы ему честно платили дань, отправляли воинов, вывозили китовый жир, а единственный раз, когда нам что-то понадобилось от него, он отказался от своего слова! Так что ты скажешь мне, Кай, сын Эрлинга?
— Как можно убить хуорку? — нахмурился я. Отец казался мне всегда таким надежным, таким решительным. И мне было не по нраву то, что он решил отказаться от своих людей. Должна быть какая-то причина!
В разговор вступил Акун:
— Я слышал, что в прошлом был сторхельт, сумевший убить ее в одиночку.
