Однако и на этот раз судьба пощадила, и врачи вернули его в буквальном смысле с того света. Владимир Семёнович замкнулся в себе, ни с кем не хотел разговаривать, жил словно во сне и ничего не хотел: ни видеть, ни слышать.
Шло время, здоровый организм взял своё, и вскоре Доброквашин выписался с формулировкой, звучавшей, как приговор: «практически здоров, но с ограничением к тяжёлому физическому труду». После возвращения домой он ушёл в запой, не в силах выносить то, что каждая вещь в доме, да и сам дом напоминает ему о жене, о дочке. Порой ему казалось, что он слышит их голоса. Не в силах более переносить эти ежедневные пытки, однажды он продал их семейный домик, быстро собрался и поехал в далёкую Сибирь, куда его давно звал к себе его приятель-однополчанин, к тому времени занявший приличный пост в городском исполкоме сибирского города Омска.
Из нескольких должностей, предложенных приятелем Доброквашину, Владимир Семёнович выбрал для себя должность преподавателя физкультуры в школе под номером восемьдесят, которая была расположена в городке нефтяников.
Эта школа числилась среди самых отстающих в спортивном отношении.
Окунувшись с головой в работу, Владимир Семёнович решил всерьёз заняться в этой школе лёгкой атлетикой: ещё до того, как он увлёкся плаванием, маленький Володя подавал большие надежды в беге на короткие дистанции и прыжках в высоту. С его двухметровым ростом это было немудрёно.
Давнее увлечение и точно найденная дистанция при общении с учениками не могли не принести свои плоды: уже через полтора года его школьная команда выиграла первенство Омска, а ещё через два года его ребята, подкреплённые пятью ребятами из других районов, вошли в призовую тройку самых лучших команд страны по лёгкой атлетики среди школьников, причём Спартакиада по лёгкой атлетике среди школьников проводилась в Москве.
Маленький Серафим с первого класса учился в восьмидесятой школе, но с Владимиром Семёновичем их пути не пересекались до того времени, как Сема, закончив второй класс, не был отправлен матерью почти на все лето в пионерский лагерь.
Так получилось, что летние сборы школьной команды Владимира Семёновича проводились в спортивном лагере Чернолучья, в боровом лесу на берегу Иртыша. А невдалеке от них был расположен пионерский лагерь «Орлёнок», в котором и отдыхал Серафим. Узнав о том, что в этом лагере постоянно проводятся легкоатлетические соревнования, деятельная натура Владимира Семёновича не оставила в покое физрука и директора пионерского лагеря «Орлёнок»: он решил скооперироваться с ними, чтобы провести общую летнюю спартакиаду с его ребятами.
После недолгих согласований с директором пионерлагеря, который сразу предупредил, что средств на призы у него нет, определили дату спортивного праздника, а также виды спорта для состязаний. Призы и подарки, естественно, Владимир Семёнович взял на себя: часть приобрёл за собственные деньги, часть выбил, с помощью своего приятеля-однополчанина, из городского исполкома Омска.
Во время соревнований Владимир Семёнович сразу обратил внимание на шустрого Серафима. Несмотря на свой малый возраст, этот мальчик был очень координирован, с быстрой реакцией, достаточно ловкий, с весьма развитыми для его возраста мышцами.
— Тебя как зовут-то, мальчик? — спросил он.
— Семой…
— Семой? — с некоторым удивлением переспросил Владимир Семёнович. — Странное имя.
— Если полное, то Серафим, — спокойно пояснил пацан.
— Ну, вот! Другое дело, а то Сема, — повеселел учитель. — А фамилия как?
— Понайотов.
— Час от часу не легче, — усмехнулся Владимир Семёнович. — Отец болгарин, что ли?
— Не знаю, — пацан смущённо опустил глаза. — Мама сказала, что он погиб…
— А мама где? Кем работает?
— Она врачом работает… звериным…
— Ветеринаром… — поправил учитель. — Ты вот что, Серафим, приходи-ка ко мне заниматься…
— Чем заниматься? — не понял тот.
— Лёгкой атлетикой: у нас в школе секция такая есть, а я в ней — тренер, — ответил учитель. — А зовут меня Владимир Семёнович. Тебе нравится бегать, прыгать?
— Ещё как нравится! — воскликнул тот. — Во дворе я быстрее всех бегаю!
— Уже заметил, — улыбнулся учитель. — Ты даже некоторых моих ребят победил, а они постоянно тренируются.
— Если я буду тренироваться, то меня даже взрослые не догонят, — хвастливо заметил паренёк.
— Обещаешь? — хитро прищурился Владимир Семёнович.
— Зуб даю! — он приставил ноготь большого пальца к зубу и резко чиркнул по нему: так обычно дают клятву в криминальном мире. — А меня мама будет отпускать к вам на тренировки?
— Непременно: я договорюсь, — заверил учитель. — А где вы живёте?
— На Профсоюзной улице…
— Очень хорошо, ваш дом в двух кварталах от нашей спортивной площадки стоит… Рядом совсем…
— Знаю…
— Бывал там?
— Бывал… — паренёк поморщился и вдруг выпалил: — С вашими пацанами успел подра… — паренёк запнулся и попытался вывернуться, — …ну …я с ними в футбол играл…
— Понятно, — рассмеялся Доброквашин. — Не поделили что-то? — предположил он.
— А чо они… — недовольно пробурчал Серафим, но тут же снова осёкся.
Галина Ивановна его воспитала так, что он никогда и никому не должен жаловаться: «Ты должен сам разрешать свои конфликты и улаживать проблемы…»
— Ладно, не тушуйся, разберёмся! — дружелюбно подмигнул учитель.
— А я и не тушуюсь! — строптиво заметил Серафим и добавил: — Сам с ними и разберусь…
Владимиру Семёновичу понравилось то, что паренёк не стал жаловаться и готов самостоятельно постоять за себя: именно из таких целеустремлённых ребят и вырастают чемпионы.
Доброквашин много времени уделял своему любимцу, занимаясь с ним даже после тренировок. Вполне возможно, что в самом недалёком будущем Серафим действительно стал бы настоящим чемпионом, если бы его, после похорон матери, не определили в детский дом. Конечно, первое время, по инерции, Серафиму удавалось сбегать из детдома, чтобы посещать тренировки Владимира Семёновича, но эти встречи становились все реже и реже, пока совсем сошли на нет…
После материнской любви и заботы оказаться в детском доме — тяжёлая участь для одиннадцатилетнего ребёнка, но попасть ещё и в один из самых неблагополучный детских домов — настоящий кошмар!
Посудите сами: директор детдома — пьяница, заведующий столовой и его жена — повариха — воры, что, вполне естественно для детского дома, могло означать только одно — дети в нём явно не доедают.
Из восьми воспитательниц этого детского дома только у одной имелось специальное педагогическое образование, да и то среднее: педучилище, законченное с грехом пополам со средним баллом в три и два процента. И только одна из восьми воспитательниц побывала замужем, но успела развестись сразу же после того, как у неё произошёл выкидыш после очередной весёлой попойки. Вот такие «специалисты» были в том детдоме. Так что ни о каком воспитании, не говоря уж о какой-то там любви к детям, ни у одной из воспитательниц не было и в помине. Тычки, подзатыльники, ругань, перемешанная матом — вот и все воспитание.
