была такая еле заметная, практически пунктирная. Присмотревшись внимательнее, прочла:
Стрешнев Константин Алексеевич. Младший брат главы рода. Пропал безвести в возрасте двадцати двух лет.
Замерла, боясь поверить и проверить. Мои родители познакомились, когда маме было 20, а отцу 22. И звали его именно Константин Алексеевич Стрешнев.
Нажала на точку. И тут на меня посмотрел … папа. Молодой, живой и здоровый. Улыбнулся. Неужели это правда? Наш мир вырвал его из этого в двадцать два. А меня в этом же возрасте вернул?
Да ну, нафиг. Не верю. Захлопнула книгу и постаралась забыть. Об этом никому лучше не рассказывать. Мало ли что!
Только от мыслей, которые стали роиться в бедном мозгу, закрытая книга не спасла. Сколько я не ворочалась, уснуть так и не смогла. Час, не меньше, лежала в кровати, тупо глядя в темный потолок.
Дома, когда не спалось, у меня были две палочки выручалочки. Если в комнате холодно, достаточно посидеть в одной тоненькой ночнушке и хорошенько замерзнуть. Под теплым одеялком сон подкрадывался моментально.
Если же было тепло, можно было просто начать мыть полы. Мозг же не дурак. Он тут же соглашался спать. Замерзнуть в моих покоях было невозможно. А мыть полы в незнакомом доме, даже не представляя, где взять ведро и тряпку? Вполне возможно, что такого инвентаря нет вообще. Есть же магия. Я успела прочесть, что бытовая относиться к разряду самых простых и особых умения для нее не требуется.
Я была совсем не против щелкнуть пальцами, чтобы пол и посуда стали чистыми. Да вот сну это не способствовало.
Все же решила встать. Махнула рукой и приказала: гори! И что удивительно, мой полусонный мозг забыл о том, что это невозможно. И тут же на прикроватной тумбочке вспыхнул небольшой ночник, освещавший всю спальню. Только читать при малом свете было неудобно. И глаза бы очень быстро устали. И тогда я решила вышивать.
Это же здорово, когда для вышивки не нужно корпеть над каждым ювелирным стежком. Достаточно воткнуть иголку и просто помечтать. Достала свое серое платье, посмотрела на него, решая, какие цветы бы подошли для украшения. И пришла к выводу, что выигрышнее всего будет россыпь некрупных подсолнухов вперемешку с васильками. Это же какое красивое сочетание серого, желтого и ярко синего!
Прикрыла газа и представила, как цветы украшают подол, ворот и рукава платья, спускаясь от плеч к запястьям. Воткнула иглу и замерла, ожидая. Сколько нужно ждать, я не представляла. Может минуту, а может и полчаса. Для верности высидела минут пятнадцать и подняла веки. И тут же ахнула от восхищенья. Из скромного наряда получился настоящий шедевр. По крайней мере в моем понимании человека двадцать первого века.
И если бы таким умением я владела дома, давно бы стала не оперуполномоченным полиции, а знаменитым кутюрье.
После праведных трудов, удовлетворенная результатом, заснула сном младенца.
А следующим утром был первый рабочий день в моей жизни и в новом мире. Как ни странно, я встала в хорошем настроении. Подпевая сама себя, помылась в душе, ощутив свежесть и подъем душевных и физических сил. Привела в порядок волосы, заплетя их в простую косу. Надело платье с подсолнухами. Почему-то захотелось похвастаться своими умениями перед Антоном. И вот вся такая свежая и довольная я вплыла в столовую.
Мой работодатель сидел за столом с газетой. Перед ним стоял остывший кофе, а он никак не мог оторваться от чтения. Эх, мамы моей на него не хватает! Она всегда сильно ругала отца, что тот отвлекается от еды и тем самым портит себе желудок. Только я для Ягра никто и делать замечания мне не по рангу.
— Приятного аппетита! — вместо приветствия выдала я, устраиваясь за столом. Сегодня на завтрак была какая-то каша с ягодами. Я человек неприхотливый. Каша так каша. И ее съем. Главное, меня готовить не заставляют. У меня с готовкой дела обстоят не очень хорошо.
Мы поели, запили еду ароматным какао, и я уточнила у хозяина:
— Я готова. Через сколько мы выходим на работу? — и он наконец-то соизволил поднять на меня глаза. Только вместо восторга, я увидела, как зрачки мужчины расширяются и в них плещется ужас.
— Анна, когда вы успели расшить это платье? — уточнил он хриплым шепотом. Если бы не второй день знакомства, я бы решила, что меня пытаются соблазнить таким сексуальным голосом. Но судя по его недовольному выражению лица, дело все же было в чем-то другом.
— Вчера вечером! — не стала уточнять, что это результат моих ночных бдений. — Красиво же? Или вам не нравиться?
— Нравиться, — неожиданно согласился он. — Только дело в том, что и другим понравиться.
— И что? — не поняла я.
— Господи, Анюта, откуда вы свалились на мою бедную голову с такими уникальными талантами? — он тяжело вздохнул и поморщился. — Как вы дожили до таких лет и не узнали ничего о собственном даре?
— Да вот как-то так, — промямлила я нечто несуразное и для подтверждения слов пожала плечами.
— Вы разве не понимаете, что эту удивительную вышивку видим не только мы с вами, но и все окружающие?
— Почему не понимаю, понимаю, — возразила я. — Для я этого и старалась.
— Именно, что не понимаете, — он покачал головой. — Остальные в этом мире не столь простодушны и наивны. И сразу увидят руку выдающейся вышивальщицы. А такие людям с даром нужны всем: и бандитам, и его величеству в службу безопасности. И вас живо два украдут, чтобы или выпытать, кто вышивал вам одежду. Или привлечь вас к сотрудничеству. И я, честное слово, не знаю, что из этого хуже.
— И что же мне делать? — я чуть не плакала. Вот решила, Стрешнева, выпендриться, и так сильно прокололась. — Это все срезать? Но у меня полдня уйдет, настолько здесь стежки мелкие. Да и жалко такую красоту разрушать.
— Вы успели вышить всю вашу одежду? — сочувственно уточнил мужчина.
— Да, — выдохнула я, вытирая слезы со щек. Перспектива быть украденной мне совершенно не нравилась. — У меня всего два платья. Других просто нет.
— Милая, нужно было трусики вышивать и любовнику их показывать! — поморщился он.
От
