Но потребовалось почти десять лет борьбы, зачастую принимавшей варварские формы и унесшей десятки тысяч жизней, чтобы крепость, в которой находилась штаб-квартира секты, капитулировала перед Нобунага. Это произошло в 1580 г. С ликвидацией политического влияния основных буддийских сект Токугава Иэясу и его преемники начали постепенно устанавливать свой политический и экономический контроль над буддийской верхушкой. С 1610 по 1614 г. был издан ряд указов, с помощью которых новый режим закрепил за собой право вмешиваться в управление основными сектами и ограничил деятельность священников только изучением религиозных доктрин и поддержанием дисциплины среди монахов. Основным храмам были выделены земельные наделы, но достаточные лишь для того, чтобы эти храмы могли поддерживать себя в качестве центров религиозного культа.
Дом Токугава также стремился распространить свое влияние на даймё, которых насчитывалось в то время около двух сотен. Используя опыт Хидэёси, Токугава Хиэтада в 1617 г. ввел правило, согласно которому каждый даймё, получая этот титул, должен был приносить клятву верности дому Токугава. Взамен местный правитель получал от «национального гегемона» право на неприкосновенность своих владений и своей власти. Таким образом, несмотря на то что на бумаге продолжали существовать трдиционные провинции, реальными административными единицами страны становились наделы даймё. В то же время сёгунат закрепил за собой право переводить даймё на другую территорию, сокращать или даже конфисковывать владения тех даймё, которые представляли из себя угрозу для существующего режима либо просто не могли эффективно управлять вверенными им территориями. Те даймё. которые являлись верными сторонниками сёгуната, наоборот, получали щедрые земельные пожалования. Первые пять сёгунов Токугава были особенно активны в проведении подобной политики. Под теми или иными предлогами они полностью или частично лишили владений 213 даймё. В то же время титул даймё получили 172 их сторонника. 281 даймё был переведен из одного владения в другое. В итоге в начале Нового времени титулом даймё владели около 540 семей, принадлежавших к воинскому сословию. Одновременно в тот или иной момент существовали от 250 до 280 даймё.
Сёгунат разбил всех даймё на категории в зависимости от их приближенности к семье Токугава. Ближе всех к главе дома Токугава стояли двадцать три даймё, которые являлись потомками Иэясу или людей, усыновленных им. Они обозначались термином синпан («семьи младших сыновей»). Трое из них, владельцы уделов Кии, Мито и Овари, составляли группу го-санке («три дома преемников»). Представители этих родов могли унаследовать титул сёгуна в том случае, если сёгун умрет, не оставив прямого наследника. Будучи абсолютно уверенным в лояльности этих двадцати трех домов, сёгунат раздавал им наделы в области Канто и в других стратегически важных районах страны. В среднем владение даймё, принадлежавшего к «семьям младших сыновей», производило около 50 000 коку риса ежегодно, в то время как владения «домов преемников», более крупные по размерам, производили 619 000 (в Овари), 555 000 (в Кии) и 350 000 (в Мито) коку риса соответственно.
На ступеньку ниже стояли приблизительно 150 фудяи-даймё («союзные» князья). К ним относились те, кто получил этот титул из рук Токугава, а также те, кто сражался на стороне Иэясу в битве при Секигахара. Уделы фудаи приносили в основном от 10 000 до 100 000 коку риса. Сёгунат размещал их в тех районах страны, где существовала потенциальная угроза существующему режиму. В противоположность «союзным» даймё, яюдзаия-даймё («внешние») получили свой титул независимо от Токугава — еще во времена Ода Нобунага и Тоётоми Хи-дэёси. Их насчитывалось около сотни, и большинство из них заявили о своей верности дому Токугава только после 1600 г. От них в лучшем случае ожидали нейтралитета, но в худшем они могли выступить против власти Токугава, поэтому сёгунат стремился оставить этим князьям их старые владения, расположенные на периферии Японских островов.
Независимо от своего статуса все даймё были так или иначе подчинены власти дома Токугава. Сёгунат не собирал с них налогов, но мог в случае необходимости призвать местных владык на воинскую службу. В любой момент сёгун мог обязать даймё предоставить в его распоряжение людскую силу, материалы и денежные средства для постройки и реконструкции замков Токугава, а также для проведения общественных работ, таких как сооружение и ремонт дорог. Параллельно с уставами, упорядочивающими жизнь аристократов и духовенства, сёгунат в 1615 г. издал Правила, касающиеся военных домовладений. «Закон, — утверждали Правила, — является основой общественного порядка». Согласно этому закону, вступать в браки, передавать имущество в наследство, а также строить и реконструировать замки даймё могли лишь с разрешения сёгуна{5}. Другие постановления приписывали каждого даймё к одному определенному замку и указывали то количество самураев и других солдат, которое мог иметь тот или иной военный правитель.
Несмотря на то что сёгунат достаточно активно старался подчинить даймё своей власти, местные правители сохранили суверенитет в вопросах, касающихся внутренних дел своих доменов. Разумеется, большинство даймё предпочитали рассматривать свои владения в качестве автономных княжеств. В их пределах они командовали преданными им самураями, охраняли границы, присматривали за религиозными учреждениями и были вольны по своему собственному усмотрению устанавливать налоги для крестьян и торговцев. Они могли издавать законы, если видели в этом необходимость, и проводили их в жизнь настолько сурово, насколько считали нужным. Они поддерживали коммерческие предприятия, которые способствовали развитию местной экономики, и вмешивались в частную жизнь обитателей домена с целью сохранения мира и спокойствия. Кроме того, каждый даймё имел право запретить своим людям предпринимать путешествия за пределы домена, покидать свои родные деревни и даже устраивать праздники и религиозные церемонии, которые он по какой-либо причине считал неприемлемыми.
Даймё были весьма значительными персонами, но, как заметил один ученый, их «самовластие было самовластным лишь до определенных границ»{6}. Даймё были обязаны давать клятву верности, их владения конфисковывались и перераспределялись, издаваемые центральной властью уставы предписывали им определенное поведение, размеры воинских отрядов и возможность их применения серьезно ограничивались. Этими мерами первые три сёгуна Токугава со всей очевидностью показали, что даймё существуют исключительно благодаря их, сёгунов, милости. Более того, чем более широкими полномочиями располагали даймё в управлении своими владениями, тем сильнее давил на них сёгунат, стремясь заставить их управлять в соответствии со своими желаниями. Местные князья, как указывалось во второй версии Правил, касающихся военных домовладений, вышедшей в 1635 г., должны были «следовать законам Эдо во всех вещах». Соответственно, если самостоятельность даймё была признанной и существенной частью политической системы в начале Нового времени, то к середине XVII в. князья «не были более абсолютными хозяевами в своем собственном доме».
У даймё были веские основания прислушиваться к требованиям дома Токугава. Демонстрируя свою лояльность сёгуну
