самому началу обеда — впрямь, первые. Сели в приятном месте у окна, рядом с целой россыпью цветущих кустиков в длинных бадьях, кум королю.
— Как думаешь, — Кузьма сегодня периодически становился подозрительно серьёзен, — заплатят Салтыковы отступные?
— Конечно, заплатят. Только не сразу. Ты сам подумай: если Салтыков старший сразу скиснет и всё запрошенное выкатит — кто его после того как серьёзную фигуру принимать станет? Это ж политическое самоубийство получится. Я, честно говоря, думал, что он и ждать не станет, сразу заявит, мол: биться, а не мириться! — я очень серьёзно посмотрел на Кузю: — Или ты о Настеньке переживаешь?
Кузя немного помялся:
— Да есть немного. Симпатичная девка, а встряла в историю по глупости…
— М-м… И нам её чисто по-человечески жаль, да? Сынок, ты пока семьдесят лет на полке лежал, не заржавел, часом? Эта симпатичная девица — боярышня из враждебного нам клана. И переживать она будет в первую очередь за своих, горой будет стоять. И меня убьёт, если надо будет, не задумываясь. И тебя в домну кинет.
— Не всякая домна меня возьмёт, — пробурчал Кузя.
— Да не о том речь! Это вражий клан, который в своих намерениях расписался — прямее некуда! С такой змеищей и спать рядом нельзя — во сне укусит. А ты всё про сиськи!
— Да понял я, — Кузя покаянно вздохнул.
И тут появился Илья. Увидел нас, как вошёл, махнул кому-то, чтоб очередь на него заняли, а сам — к нам, буквально бегом:
— Здорово, братцы! — сел, оглянулся по сторонам подозрительно, наклонился поближе: — Новости слышали?
Мы с Кузьмой переглянулись:
— Что за новости?
— Остромысла грохнули.
— Это кто ещё? — непонимающе спросил я.
— Так историк твой! Ну, не твой, а с которым ты на поединок выходил.
— Да ну? И как?
— Говорят, вчера ещё. Утром его собирались из больнички Академии куда-то перевозить. Вроде, говорят, на экспертизу, да потом на дознание. Не успели два квартала проехать — поперёк движения тяжёлый грузовик вылетел. Как будто бы потерял управление. И прямо в Академическую карету скорой помощи. Водитель с лекарем впереди сидели, там открытая кабина — их выкинуло, живы, но в травме лежат, а будку для болящих по всей улице размазало… Приятного аппетита, кстати.
— Благодарствую, — сказали мы с Кузей хором. Нам аппетит хрен испортишь, чего мы в жизни только не видали, после каждого раза воздерживаться — с голоду помрёшь.
— И что говорит шофёр грузовика? — поинтересовался я.
— А не нашли его, прикинь? — конспирологическим шёпотом выдал Илюха. — Был да сплыл. На месте аварии нет. В конторе не появлялся, дома тоже. Происшествие хотели в тайне сохранить, да как тут сохранишь — посередь людной улицы всё…
— А ты-то как узнал?
— Случайно, — Илья снова оглянулся через плечо. — Примчал вчера с учёбы, побежал к отцу — время моё… ну…
— Подзаряжаться?
— Ага. Он никому выносить не даёт, рядом со своим кабинетом, где у него тренировочная, там прямо подзарядочную организовали. Пришёл по графику, надел боты, посох в руки, а дальше час-два твои, чё ты делаешь — никого не касается. Сидишь, ходишь, боевым комплексом разминаешься или книжку читаешь. Вот, я пришёл, тык-мык — скучно… Вдруг слышу: говорят, вроде, за стенкой. Прислушался — начбез папане новости выкладывает. Тебе-то Болеслав вчера сказал?
Я покачал головой.
— Запретили, значит. А ведь наверняка уже знал.
— Ты сам-то отцу про слышимость сказал?
— Конечно, сразу, как послушал! Это ж дыра в системе безопасности.
Илья оглянулся на очередь и махнул кому-то рукой:
— Щас! — посмотрел на нас внимательно: — А вы чё такие странные?
— Да вот, думаем, — усмехнулся я: — примет Салтыков мой вызов или нет?
— Ты что — Салтыкова вызвал?
— Ага.
— На Арену?
— Ну, да.
— А которого? Ваньку? Или Петра?
— Мишку.
— Погоди, не понял… — и тут до него дошло: — Самого́папашу, что ли? — глаза у Ильи сделались по пять рублей. — Ну, Дмитрий, ты времени зря не теряешь!
— А ты бы не вызвал, если бы узнал, что он твою беременную мать магостатической гранатой шарахнул — да запер без лекарей, чтобы дитё бессильное родилось?
Я посмотрел на Илью прямо, но он глаз не отвёл:
— Ах он, сука… Подлец, по-другому не скажешь. И когда?
— В шесть сегодня. Искренне надеюсь, что он не зассыт.
— Буду, — Илья встал. — Ладно, парни, надо что-то в себя закинуть.
— Давай.
Муромец умчал, а Кузя внезапно впал в ещё большую серьёзность.
— О чём думаешь?
— Думаю, что собирать мёртвую энергию из раны — упражнение, без сомнения, стоящее, но лучше бы на Арене сделать всё быстро.
— Максимально убедительно?
— Именно. Я, конечно, к подобным экзерсисам отношусь с большим подозрением, но хочу тебе напомнить, что у меня всё ещё есть чёрный камень Марварид.
Мы уставились друг на друга.
— Нам нужна больница. Любая, без разницы.
— Найдём, пап, без проблем! Времени до шести — навалом.
БОЛЬНИЧКА
Больничку мы нашли быстро. Кузя просто спросил у привратника Академии, где тут ближайшее место, чтобы много людей лечилось, выяснил, что буквально на соседней улице находится Центральный государев госпиталь — и вот туда-то мы и направились.
Госпитальный комплекс оказался огромным.
Мы вошли в первые же открытые ворота, заметили, как у подъезда разгружается машина скорой помощи, выносят кого-то стонущего.
— Ну, что, похоже, мы нашли болящих! — преувеличенно бодро заметил Кузя. — Вперёд, ни капли сомнений?
— А какие у нас
