завтра.
На самом деле сержант не спешил расставаться с жизнью. Просто, в отличие от зеленого юнца за рулем, он охранял Периметр еще до создания «Чернобыль Лэнда». Второе пришествие Зоны не стало для него неожиданностью, как и вооруженные попытки проникновения на запретную территорию. Он знал: те, кто взорвал броневик, не будут их атаковать. С высоты боевого модуля обзор лучше, чем из кабины. Стрелок первым заметил перебежчиков, вот и палил по ним из всего, что есть под рукой. Зря салага паникует.
Дыхание рядового участилось, под глазом нервно забилась синяя жилка.
– Я не готов умирать, – просипел он. – Я жизни-то, можно сказать, не видел и с женщиной ни разу не был.
Брови Рыбалко удивленно полезли на лоб.
– Ты что, правда никогда этого не делал?
Водитель промолчал и громко сглотнул. Сержант покачал головой.
– Тогда другое дело, – сказал он и нажал кнопку на боку пристегнутой к ремню разгрузочного жилета рации: – Полищук, пройдись-ка по кругу из миномета.
– Принято, – прохрипел динамик.
На крыше загрохотало. Немногим позже послышались приглушенные закрытым стеклом и расстоянием разрывы. Сначала они донеслись с одной стороны машины, потом с другой.
– Ну все, теперь тормози. Полищук свое дело знает. Больше тебе бояться некого, он всех ублюдков из миномета положил.
– Всех до единого? – не поверил Пацевич.
– Угу, и даже тех, кто убежать хотел. Не веришь, выйди и посмотри.
Рядовой помотал головой: спасибо, без этого обойдусь, – и нажал на тормоз.
Джип остановился неподалеку от горящего броневика. Сержант увидел перепаханную взрывами заградительную полосу. «Неплохо ребята подготовились», – уважительно подумал он, решив, что это дело рук перебежчиков, и затыкал пальцем в планшет.
На этот раз сканер включился без нареканий. Рыбалко усмехнулся. Как он и предполагал, кроме желтой звездочки и двух крохотных точек того же цвета, других отметок не было.
Пацевич повернул голову, посмотрел на экран, но так толком ничего и не увидел. Он вытянул шею и даже чуть подался к командиру, да только зря старался. Из-за малого угла обзора дешевой матрицы изображение оставалось по-прежнему едва различимым.
– Ну что там, товарищ сержант?
– Опоздали мы, парень. Чисто, как в аптеке. Кто хотел, те уже через Периметр перебрались, если, конечно, их Полищук не успокоил. – Рыбалко включил рацию: – Эй, на крыше, ну как там?
– Пока никого не наблюдаю.
– Смотри в оба. Как увидишь что-либо подозрительное, сразу стреляй.
– Есть!
Сержант поменял диапазон частот, вызвал диспетчера и передал координаты для группы зачистки и мобильного отряда минеров. После чего велел Пацевичу ехать обратно. Тот кивнул, включил передачу и топнул по педали газа. Джип резво покатил вперед, обогнул догорающий броневик и помчался по грунтовке, волоча за собой длинный серый хвост из пыли и выхлопных газов.
Худя лежал на дне овражка. Он не видел машину, зато прекрасно слышал, как тарахтит ее двигатель, и боялся не то что пошевелиться, но и дышать лишний раз. Кастета не было поблизости, и он не знал, где тот сейчас и все ли с ним в порядке. Можно, конечно, включить ПДА и проверить, да только вот боязно: вдруг это его выдаст. Лучше немного подождать. Вряд ли вояки тут надолго.
Тощий не ошибся в предположениях. Спустя какое-то время двигатель джипа взревел. Послышались шорох колес и скрип автомобильной подвески. Худя неподвижно лежал, пока шум мотора не затих вдали. Только после этого он осмелился пошевелиться и спросил громким шепотом:
– Кастет, ты где?
– Здесь.
Голос доносился откуда-то слева. Худя выбрался из овражка, но напарника не увидел.
– Ты как там?
– Порядок. Правда, колено немного побаливает.
Худя пошел на голос и вскоре наткнулся на Кастета. Тот лежал на траве за раскидистым кустом и поглаживал согнутую в колене ногу.
– Идти сможешь? Только не говори, что придется тебя тащить.
– Ты себя, главное, до места дотащи, а я уж как-нибудь сам справлюсь.
Покряхтывая, Кастет встал на ноги и прошел с десяток шагов туда и обратно. Как будто проверял, все ли хорошо с коленом.
Худя усмехнулся, глядя на то, как бодро вышагивает напарник, включил ПДА и пошел прочь от Периметра.
– Ты куда? – поинтересовался Кастет.
– Ночлег искать. Иди за мной след в след и не отставай, если хочешь остаться в живых.
Глава 4. Живой детектор
Говорят, дуракам и новичкам везет. Худя и Кастет не были дураками, поскольку у первого мозги работали на зависть многим, а второй, хоть и не производил впечатление обезображенного интеллектом человека, но и назвать его умственно отсталым язык не поворачивался. И вовсе не потому, что из-за этого легко можно было нарваться на неприятности. Здоровяк порой туго соображал и не всегда с первого слова понимал, чего от него хотят, но в его холодных серых глазах не было того равнодушно-стеклянного выражения, свойственного обиженным природой людям. К новичкам их тоже вроде как не отнесешь. За несколько лет существования «Чернобыль Лэнда» приятели исходили территорию отчуждения вокруг ЧАЭС вдоль и поперек, а Худя так и вовсе по долгу службы на Богомолова побывал даже в той точке, где они сейчас находились.
И все же им повезло. Зона не любит дилетантов, но в этот раз она то ли сменила гнев на милость, то ли оказалась слепа и глуха, то ли решила немного позабавиться и не стала сразу выкладывать козыри в виде охочих до человеческого мяса мутантов, шатающихся в одиночку и группами зомби, хотя один из сюрпризов все-таки приберегла для незваных гостей.
Худя полагал, что обнаружить аномалии будет так же легко и просто, как на занятиях с проводником в парке, но он ошибался. Насвистывая незатейливый мотивчик, он по ПДА определял примерное местоположение ловушек. Затем бросал гайку перед собой, подмечал место, куда она упала, шел туда, подбирал железку с земли и снова кидал, прокладывая маршрут.
Чаще всего «маркер» благополучно падал на землю, но бывало так, что он менял траекторию и либо молниеносно исчезал в сумерках, либо, словно пуля, глубоко вонзался в землю с характерным чавкающим звуком. В таких случаях Худя, как учили, бросал с десяток болтов и гаек, определяя контуры ловушки, и шагал дальше с постепенно растущим внутри чувством гордости и превосходства над Кастетом.
Тот плелся позади, замирая всякий раз, когда напарник останавливался, и послушно шагал, когда можно было снова идти. Иногда ему становилось зябко, как будто в разгар июльской жары внезапно налетел порыв холодного ветра. Длилось подобное ощущение не больше секунды-другой и исчезало так же неожиданно, как и появлялось.
Он не сразу понял, почему так происходит. До него дошло, что это реакция организма на близкое присутствие участков с измененной физической природой, когда Худя в очередной раз бросил гайку перед собой. Поначалу та летела как обычно, а потом внезапно изменила траекторию и, с пронзительным свистом рассекая воздух, умчалась в быстро темнеющее с востока небо. На западе
