и завернул за бетонную нишу, где некоторые футболисты перед игрой могли втайне от тренера покурить. И там действительно меня поджидали — несколько бойцов внутренних войск и товарищ капитан в фуражке, который судя по запашку, уже хорошо принял для храбрости.
— Узнаешь? — Сплюнул на асфальт капитан, искривив своё туповатое лицо. — Я же сказал, что мы ещё встретимся.
— А мне сказали, что тут девушка какая-то стоит, — усмехнулся я, быстро соображая, как действовать дальше и вспомнив этого капитана, с которым потолкался, когда он винтил фанатов на стадионе. — Что ж вы товарищ капитан юбку-то не надели для пущей достоверности?
Бойцы мгновенно загоготали.
— Отставить! — Гаркнул их непосредственный начальник. — На губу захотели?! Санченко, встань на стрёме, чтобы нам никто не помешал поучить товарища футболиста хорошим, б… манерам.
«Ясно, — догадался я, — служивый желает меня попугать, чтобы я отсюда сбежал в свой автобус, мелькая пятками под улюлюканье его подчинённых. Не получится товарищ капитан. Обломчик у вс сегодня вышел». Но моих мыслей капитан естественно не слышал, он вразвалочку подошёл на дистанцию удара и дернулся, чтобы меня шугануть, всё ещё не понимая на кого попёр. Мой правый прямой в подбородок выскочил в доли секунды и выбил из капитана весь оставшийся хмель. Он моментально грохнулся на попу, но тут же вскочил и с криком: «убью сука!», ринулся в рубку. От одного удара служивого я увернулся, второй принял на блок и снова атаковал быстро и беспощадно, боковым правым в бороду. К сожалению, угодил по скуле, но и этого хватило, чтобы капитан прилёг во второй раз на асфальт.
— Ну, всё молись, я тебя сейчас убивать буду, — прошипел, поднимаясь на ноги мой поединщик.
— Может не надо товарищ капитан?
— Отставить Санченко, — рыкнул он и вытащил нож. — Чё обделался? — Усмехнулся капитан, стерев кровь с губы и сделав короткий шаг мне навстречу.
— Сядешь ведь, — зло улыбнулся и я. — Жена или подруга тебя бросит, не дождётся. Родители от горя заболеют и раньше времени умрут. Подумай о маме, капитан.
И вдруг я заметил, что мой соперник на секунду заколебался, засомневался и чуть-чуть опустил нож, после чего я словно пружина распрямился и врезал ему правым кулаком в молниеносном прыжке. Капитан охнул, рухнул и вырубился.
— Это я ему с испугу так зарядил, не рассчитал, — пробурчал я и, держась за разбитый правый кулак, пошёл в автобус, где меня уже должны были потерять.
* * *
В понедельник 23-го июля как я и предполагал, большая часть нашей сборной отлёживалась по кроватям. Многие парни ещё вчера после игры где-то умудрились раздобыть два ящика пива и чуть-чуть погудеть. А сегодня лишь самые стойкие и самые не пьющие вышли до обеда поиграть в мини-футбол на четверть тренировочного поля. Команды разделились так — я с Заваровым и Прудниковым, против Черенкова, Родионова и Бубнова и ещё разделил между собой по паре местных ребятишек лет девяти или десяти, чтобы было кому стоять на маленьких хоккейных воротах.
В игре, где позволялось всё, кроме грубости — дриблинг, передачи в касание, жонглирование мячом, элементы шоу-тайм было шумно и весело. Счёт в матче вели по разнице забитых и пропущенных мячей, потому что залетало очень много, то в наши ворота, то в ворота условного соперника. Но счёт не главное, в такие минуты, когда футбол для удовольствия словно бы переносишься в детство, наслаждаясь чистой игрой. Поэтому гогот во время поединка не умолкал. А один белобрысый худосочный паренёк, который нашу спартаковскую игру схватил буквально на лету, вообще выдавал пасы не хуже Саши Заварова.
— Тебя как звать пацан? — Наконец поинтересовался сам Заваров, когда я с передачи этого вундеркинда вколотил третий мяч подряд.
— Андрюша Тихонов, — пропищал паренёк.
— Как? — Захохотал я, внимательней присмотревшись к пацану, который действительно походил на спартаковского полузащитника 90-х годов Тихонова Андрея.
— Чё смешного? — Обиделся будущий кумир красно-белой торсиды.
— Сейчас у Николая Петровича узнаешь, — кивнул я в сторону, идущему к нашей компании Старостину. — Товарищ старший тренер! — Громко по-военному выкрикнул я. — Тут вундеркинда нашли, можно сказать в капусте откопали. Зовут Тихонов Андрей. Запишите его куда-нибудь в Спартаковскую школу, толк будет, ручаюсь.
— Ручается он, — закряхтел «Дед». — Пошли со мной Никон, срочно.
— Так всё что ли? Я только размялся! — Закапризничал Саша Бубнов.
— Всё! — Махнул рукой тренер. — А ты, Тихонов, осенью приходи, осенью будет запись в «Спартак».
«Странно, — подумал я, шагая за Старостиным. — Неужели капитан нажаловался в милицию? Сам же на меня с ножом кидался».
— Меня совершенно случайно предупредил один знакомый, — зашептал «Дед», — через полчаса здесь будет наряд милиции по твою душу. Что ты натворил, признавайся?
— Вчера после матча, подрался с капитаном внутренних войск. Он сам пьяный на меня полез, затем ещё нож вытащил. — Не стал я ничего утаивать, не та была ситуация и прибавил шаг, уже понимая что надо срочно делать ноги и где-нибудь отсидеться пока Старостин что-нибудь не придумает.
— Есть где сегодня до отбоя погулять? — Спросил Николай Петрович. — Может тебе к невесте съездить Москву?
— Можно, — пожал я плечами, когда мы вышли на угол спального корпуса и в этот момент оба заметили, как по дороге катится милицейский УАЗ-469.
«Дед» чисто автоматически протянул мне смятую десятку из кармана, и я без слов понял, что теперь нужно, как партизаны в Великую Отечественную войну уходить огородами. Поэтому сначала пронёсся за спальным корпусом, затем посидел минут десять в кустах и, резко перемахнув через дорогу, оказался в немного запущенном участке дачи-музея писателя-мариниста Новикова-Прибоя. А дальше мой путь лежал на Клязьму. На берегу этой речушки я планировал отлежаться и обдумать своё незавидное положение, в котором совершенно был не виноват.
* * *
Через три часа, опасаясь посещать магазин и местную столовую, я очень сильно проголодался и поэтому решился навестить своих будущих родственников, родителей Тамары проживавших в Тарасовке. День был тёплый, поэтому я, разгуливая по посёлку в спортивных труса, в бутсах и футболке чувствовал себя вполне комфортно. А вот показаться в таком виде перед будущим тестем и тёщей мне было не айс. Но подумав, что голод не медведь, в лес не убежит, я нажал кнопку звонка уже знакомой калитки. На мою удачу дверь открыл Иван Данилович.
— Добрый день, — пробурчал я, увидев растерянный взгляд отца Тамары. — Вот со Старостиным поругался, посоветоваться бы, деньги имею.
Я показал десять рублей, и будущий тесть расплылся в улыбке, глазки забегали, мозговые извилины зашевелились.
— Деньги это хорошо, — засуетился он, — ты вот что, проходи на летнюю кухню, я сейчас чая тебе с бутербродом организую, а сам слетаю куда надо, пока Ксения Алексеевна из Москвы не приехала. Молодец,
