тебя требуется, — это чтобы ты размножался.
Он фыркнул на меня.
— Нашим женщинам предоставлен выбор. Мы же не диктуем им, за кого выходить замуж. У них есть пять кандидатов на выбор, — сказал мне Хан педантичным тоном.
— Тогда я отплачу тебе тем же в нашем маленьком мысленном эксперименте. Ты можешь выбрать одну из пяти женщин, чтобы она контролировала тебя и доминировала над тобой. И вот тебе бонус. Если тебе не хочется заниматься с ней сексом, она все равно будет требовать этого.
Хан
— И одна из этих пяти женщин — ты? — спросил я, не желая, чтобы она достала меня своим глупым мысленным экспериментом.
Перл моргнула.
— Что?
— В этом мысленном эксперименте. Могу ли я взять тебя в жены и постоянно делать беременной? — я ухмыльнулся. — Потому что, если я могу, это звучит не так уж плохо. Ты не совсем в моем вкусе, но если бы мы выключили свет, я, вероятно, смог бы с этим справиться.
Я игрался с ней и наслаждался тем, как приоткрылся ее прелестный ротик. Перл была прекрасна, и она должна была это знать, но мой резкий ответ вызвал у меня такой же порыв, какой бывает, когда говоришь сопернику — шах и мат.
Грудь Перл вздымалась, как будто она только сейчас вспомнила, что нужно дышать.
— Нет, ты не можешь выбрать меня, — твердо сказала она. — Но что ты можешь сделать, так это сосредоточиться на будущем своего народа вместо того, чтобы играть в игры разума.
— Эй. — Я вскинул руки. — Это ты говоришь о мысленных экспериментах, не я.
— Означает ли это, что ты против идеи инклюзивного эксперимента с детьми? — спросила она.
— Нет.
— Нет?
— Я имею в виду, это зависит… — я размышлял вслух: — Где бы это было, кто бы преподавал, как бы мы согласовали учебный план? И каким будет следующий шаг, когда они закончат школу?
— Что ж, в конечном счете дети должны помочь преодолеть культурные различия между Родиной и Северными землями, — подчеркнула она. — Это всего лишь идея, но если мы начнем с малого, то в дальнейшем могут произойти большие вещи.
— Как мужчины в Совете, — повторил я, прекрасно понимая, что Перл практически проигнорировала меня, когда я впервые заговорил об этом.
На этот раз она посмотрела прямо на меня.
— Я говорю о маленьких шагах. Мужчины Севера в Совете будут рассматриваться как падение в пропасть.
— Хм, — проворчал я. — Это мы еще посмотрим.
Перл выгнула бровь, но ничего не сказала.
— Хорошо, я подумаю об этом, но это должно быть здесь, в Северных Землях. Я ни за что не позволю никому из моих мальчиков жить на Родине, если только вы не готовы позволить мне свободно путешествовать туда, чтобы убедиться, что мои мальчики по-прежнему воспитываются как настоящие мужчины?
Она заерзала на своем месте.
— Я просила тебя перестать говорить «настоящие мужчины».
Мне нравилось, что я проникал ей под кожу; для нее поднять эту тему было все равно что мед для медведя. Она хотела, чтобы наши народы объединились. Одна эта мысль заставила меня самодовольно улыбнуться, потому что я тоже этого хотел. Со мной как с правителем, конечно, но сейчас эти детали были не важны. Если бы она была готова дать нам целый класс девочек для формирования и влияния, я бы согласился. Пусть они растут вместе с нашими мальчиками и влюбляются друг в друга. Ах, мысль о подростковой беременности и рождении детей естественным образом заставила мою кровь течь быстрее.
— Я думаю, что твоя идея об этой школе не отпускает меня. О какой возрастной группе ты думала? — спросил я.
— О, от самых маленьких детей, насколько это возможно. Думаю, что это необходимо, если мы хотим добиться наилучшего результата.
— Нет, — возразил я. — Ты чертовски хорошо знаешь, что ни одна мать не позволит своим малышам жить здесь. Они должны быть старше, как подростки.
— Подростки? — спросила она и сморщила нос. — Подростки — это самый сложный возраст. Они не слушают взрослых и уже полны предрассудков.
— Тогда предподростковый возраст, — пошел я на компромисс, думая, что смогу быть терпеливым.
Перл торжественно кивнула.
— Мне придется связаться с Советом, чтобы получить их мнение. Если они скажут нет, нет необходимости развивать эту идею дальше.
Расправив плечи, я заявил:
— И именно поэтому мне нравится быть единоличным правителем. Не с кем спорить, не у кого спрашивать разрешения. Так гораздо проще.
Перл бросила на меня взгляд, который сказал мне, что она снова держит свои мысли при себе, и это разозлило меня.
— Знаешь, насчет этих предрассудков, — сказал я. — Кристина раскрыла некоторые слухи о нас, и трудно поверить, что мамочки настолько наивны, чтобы думать, что мы все каннибалы и насильники.
— Не называй нас наивными, — возразила Перл. — И я не понимаю, почему странно, что мы боимся худшего, учитывая историю между нашими народами.
— Каннибалы? — выплевываю я: — Правда?
Она улыбнулась.
— Да, ну, я, например, рада, что вы не каннибалы, но что касается насильников, я не могу не задаться вопросом, почему женщина нуждается в защите здесь, если не потому, что вы не доверяете своим мужчинам.
Я напрягся и постучал большим пальцем по своему бедру.
— Почему у меня такое чувство, что мы все еще играем в шахматы, и ты только что забрала мою королеву?
— Потому что это законный вопрос. — Перл понизила голос и кивнула на дверь. — Охранники здесь для того, чтобы держать меня внутри или охранять меня от людей снаружи?
— И то, и другое, — сказал я.
— Ты признаешь, что опасность существует?
Я коротко кивнул, и выражение ее лица стало обеспокоенным.
— Это только доказывает, что я не наивна. Мы оба знаем, что некоторые из твоих людей могли бы изнасиловать меня, если бы я не была защищена.
Черт ее раздери! Она была права, но ни один из этих ублюдков никогда не доберется до нее. Я не хотел объяснять ей, что моей самой большой заботой был мой собственный брат. Он был бомбой замедленного действия, которой я не доверял находиться рядом с ней, и я не хотел объяснять ей, что единственный человек, который действительно мог уберечь ее от Магни, был я. Раздвинув ноги, я еще глубже погрузился в кресло.
— Ты уверена, что хочешь знать? — спросил я.
— Да. — Она кивнула.
Я медленно помассировал переносицу и тихо проговорил:
— Правда в том, что ты действительно не вовремя. Видишь ли, каждые пять лет проводится языческий ритуал, когда девственницу приносят в жертву при полной луне, и прошло почти пять лет с тех
