Ты видела что-нибудь?
Миена спросила на всякий случай, практически уверенная, что ответ будет отрицательный. Если уж ей, дипломированной некромантке, видения во время этого обряда приходят редко, то что говорить о девчонке, которая проводит его впервые?.. Однако Аряна и тут смогла её удивить:
— Я видела человека… У него на куртке вышита когтистая лапа… И ещё людей, но уже со спины… У двоих арбалеты… Они шли к какому-то селению. Холмы заснеженные, и дома стоят… невысокие… вроде как деревня какая-то…
— Холмы? — Миена похолодела. Если бы Аряна не кричала от страха, если бы ощущение опасности не было бы для неё таким острым, не воскресило бы прежние ужасы — можно было бы надеяться. А так… — Горкино. Это Горкино, Арянка.
Девочка вытаращилась на неё.
— Так это… здесь? Они здесь?!
Некромантка помолчала, раздумывая.
— В твоём видении было светло?
— Да… более-менее. Пасмурно…
Миена думала недолго.
— Собираемся, — решила она.
Конечно, Аряна могла видеть завтрашний день, а не сегодняшний. Но лучше было подстраховаться.
***
Аряна уже не раз надевала тулуп, когда ходила, например, в сарай, подоить коз, или, вопреки наставлениям Миены, высовывалась за калитку, прогуляться по лесу. Для этих целей он был вполне подходящим, но сейчас, когда девочка стояла перед ней, полностью одетая, Миена поняла, что долго она в этом не проходит. Во-первых, рукава всё-таки оказались Аряне коротковаты, во-вторых, некогда белый мех на воротнике выглядел довольно неряшливо, не говоря уже о светло-коричневой ткани. Если не приглядываешься, то вроде хорошо, но на деле — есть потёртости, а кое-где и серые пятна… Выберешься в таком в какой-нибудь город, тот же Тиугар, и прохожие будут кривить носы. Впрочем, других вариантов всё равно не было.
От прежнего владельца на чердаке остался вещевой мешок. После того, как Миена зашила разошедшийся шов, он стал вполне пригодным для путешествия: вместительный и лёгкий. В первую очередь некромантка положила в него два деревянных бутона в мешочке, всё такие же светлые и даже чуть тёплые на ощупь (так часто бывало). За ними отправились четыре варёные картофелины в мундире, оставшиеся с обеда, хлеб, крупа, запасная одежда для Арянки и для самой Миены. С трудом девушка впихнула в мешок несколько свежесвязанных вещей, а также, презрев риск — кое-какой некромантский инвентарь во главе с ритуальным кинжалом. В боковой карман положила коробочку с солью, продолговатый футляр с палочками си, а также складной ножик. Всё это удалось упаковать довольно быстро, потому что Миена давно потихоньку готовилась к такому развитию событий. На всякий случай.
Но как же всё-таки скоро это случилось, Создатели. Гораздо скорее, чем можно было бы представить.
Миена с тяжелеющим сердцем оглядела дом, который после сборов вдруг стал казаться почти необитаемым, хотя здесь всё ещё горели светильники, висели связки трав, собранных летом… хорошо бы из них тоже кое-что добавить к запасам. Если поместится…
Она глянула на Аряну. Та выглядела угрюмой, но не сожалеющей. Ещё бы, она ведь не жила здесь столько, сколько Миена, не успела привязаться к дому. Возле девочки на табуретке лежали два шерстяных одеяла, скрученные валиками и привязанные друг к другу, и ещё один маленький узелок сверху. Всю эту конструкцию опутывала большая толстая верёвка. Две части оплётки болтались свободно, так, что получалось некоторое подобие лямок. Это то, что собиралась тащить Аряна. Не настолько тяжёлая поклажа, как мешок Миены, но и не сказать, чтобы совсем лёгкая.
Миена перебрала в уме вещи, которые нужно было взять, хоть и была уверена, что ничего не забыла. Она заранее успела всё продумать, и сейчас просто выполнила уже подготовленный некоторое время назад план. Так же, мысленно, пробежалась по дому, вспоминая, очистила ли подвал от возможных обрывков чар, погасила ли огонь в печи и закрыла ли задвижку, не оставила ли где съестного… Нет, ничего не оставила, нигде ничего не забыла. Не за что зацепиться, чтобы задержать себя в этом доме.
Осталось только одно дело. Пожалуй, самое рисковое, но не сделать его Миена не могла.
— Пойду оставлю записку одной женщине из села, — сказала она. — Довольно разумная, я у неё молоко покупала, пока своими козами не обзавелась. Хочу, чтобы она их забрала. И куриц, если получится.
— Да ну их, — бросила Аряна. — Тут свои бы шкуры спасти… Почему, кстати, ты не отдала их в уплату своего долга?
Аряна не знала, почему Миена осталась должна Маромиру, ей был известен лишь сам факт. Но нередко упоминала об этом, волнуясь, что если их дом всё-таки найдут, его хозяйка не сможет справиться с незваными гостями.
— Козы — не благородные животные, — ответила Миена, стараясь не показать, как её резануло пренебрежительное «да ну их». — Мне нужен лесной зверь, большой и свободный, не прирученный. Это важно. Ну или… или человек. Козы — слишком мелкая монета для того, кому я обязана.
— Как же тебя угораздило… — Аряна покачала головой. Даже проучившись в Пороге всего три месяца, она знала, что нельзя оставаться у Маромира в долгу.
— Уже неважно, — отрезала Миена. — Всё, давай не будем терять время. Жди меня.
— А если они придут? — В тёмных глазах девочки снова всколыхнулся страх.
— Даже если они уже в Горкино — в чём я сомневаюсь — то по ночам снег месить и искать зачарованный дом не будут. — Некромантка старалась, чтобы её голос звучал ровно и успокаивающе. — Да и я долго не прохожу. Суну записку под дверь — и назад.
— А если тебя заметят во дворе?!
— Кто? Это тебе не город. Сельские жители, особенно те, у кого скотина, привыкли рано вставать и, соответственно, рано ложиться. Так что не волнуйся. Возьми немножко травок — будем заваривать и пить на привалах. Набей карманы улитками, там ещё осталось несколько — пригодятся. Погаси тут везде свет, фонарь забери, с собой возьмём. Шапку не забудь. И жди меня в сенях вместе с вещами.
Раздав эти указания, Миена вышла из дома и направилась к посёлку. Ночь была вьюжной, над полем вихрилась мелкая серебристая пыль. Разгулявшийся морозный ветер кусал щёки. Девушка, надвинув поглубже капюшон и слегка наклонив голову, упорно шла вперёд. Ничего-ничего… Так ещё целую ночь идти. В лучшем случае. Надо привыкать.
Когда Миена дошла до Горкино, снег уже не пылил, а падал крупными хлопьями. И ветер на узеньких улочках не ощущался так остро. Отдуваясь после восхождения на холм — брести в глубокой, по щиколотку, снежной вате было тяжеловато — Миена остановилась перевести дух у сельского колодца. Горкино казалось вымершим: в чёрных домах, укрытых серебристо-голубоватыми
