начал задаваться вопросом, с каким это первым лейтенантом он столкнулся. Но он потянулся и достал М-16, записав на меня вместе с.45-м. Большинство пилотов, впервые приехавших во Вьетнам, наверное, не имеют настоящих предпочтений и берут то оружие, которые им выдают. Но я был с оружием всю жизнь — мой дядя Билли познакомил меня с оружием, как только я стал достаточно взрослым, чтобы его удержать. Я просто чувствовал себя в большей безопасности с мощным.45-м в кобуре.
Остальное снаряжение включало в себя летный комбинезон, тропические ботинки, бронежилет для летного состава и ракетницу. А еще стробоскоп, набор для выживания, летные перчатки, москитную сетку, одеяла… плюс предмет, который я раньше никогда не видел — талон на жизнь — большой прямоугольник шелка с флагом США на нем и несколькими надписями на разных языках. Когда сержант-снабженец передал его мне, то сказал:
— Если Вас собьют и Вам нужно обратиться за помощью к вьетнамцу, он сможет прочитать один из этих диалектов и узнать, что Вы американский пилот, нуждающийся в помощи союзников.
О, конечно, подумал я.
Остаток моего первого дня был свободен и я использовал его, чтобы осмотреться на поле. К счастью, я встретил одного из пилотов, который собирался лететь на OH-6A до военторга в Сайгоне. Он спросил, не хочу ли я проехаться с ним. Я не мог бы быстрее запрыгнуть для первого полета в стране, и, тем более, в разведывательном вертолете. Я пристегнулся на левом сиденье и сразу начал осматривать приборную панель. Она была намного проще, чем у «Хьюи», который нес все виды навигационной авионики.
Я заметил, что пилот и я сидели в бронированных сиденьях, что напомнило мне о том факте, что я сейчас в зоне боевых действий. Под сиденьями и в спинках сидений были пластины из карбида вольфрама[5]. Еще имелись выдвигающиеся щиты, которые обеспечивали частичную броневую защиту правой стороны пилота и левой стороны второго пилота. Для защиты от пуль, выпущенных по вертолету спереди, пристегивались броневые нагрудники. Конечно, все это оставляло в качестве возможных целей вашу голову, руки и ноги, но это было намного лучше, чем ничего. Помимо брони, защищающей пилота и наблюдателя, этот снаряженный для боевых действий OH-6A имел бронирование деталей двигателя, такие как систему подачи топлива и компрессорную установку.
Я был удивлен коротким промежутком времени, которое потребовалось пилоту, чтобы поднять маленький OH-6 в воздух. Руки пилота проносились через предполетные проверки и процедуры запуска двигателя. Мы запустились, доложили на башню о взлете и были в воздухе прежде, чем я успел бы положить палец на кнопку стартера.
Это был всего лишь 20-ти минутный полет до Бьенхоа, большой авиабазы ВВС в Сайгоне, расположенной рядом с аэропортом Таншоннят, через который я прибыл в страну всего шесть дней назад. База Бьенхоа была огромной. Вы могли бы, наверное, увидеть там одновременно все типы самолетов, которые США использовали в то время во Вьетнаме.
Мы приземлились в месте под названием «Отель Альфа», открытой большой зоне с забором из сетки вокруг нее. Наш заход был на большую площадку с черным покрытием внутри забора, а затем коротким зависанием над одним из доступных посадочных мест.
Мы сдали наше оружие охране у ворот и пошли через дорогу к военторгу[6]. Позже, в поездках в военторг в Сайгоне, мы избегали сдачи оружия, пряча его под одеждой и сообщая охраннику у ворот, что мы его не несем. Или сдавали его охране, но «запаска» была надежно спрятана. Командование считало Сайгон безопасным и не хотело, чтобы солдаты бродили с оружием и без присмотра взрослых, но мы всегда чувствовали себя более комфортно, имея при себе личное оружие.
Мы вернулись в роту примерно в 18.30, и я зарегистрировал свой первый полет в стране. Один балл за три часа налета вторым пилотом. Не то, что бы переброска десанта в горячей посадочной зоне на «слике», но вполне приятная поездка на разведывательной птичке OH-6!
Мой первый завтрак в роте «Дельта» закончился тем, что не было никакого завтрака вообще. Вместо этого, когда я зашел в столовую, начался настоящий ад. В тишине того раннего утра раздался грохот взрыва в районе хижины старших стрелков аэромобильного стрелкового взвода. Я застыл.
Было еще очень темно, 5.30 утра, первое утро после моего назначения в подразделение. Хотя офицеры ужинали в клубе, все шли в столовую роты на завтрак и обед. Я только что подошел к ротному помещению со стороны своей хижины и был рядом с канцелярией.
Это прозвучало, как если бы взрыв был не далее сорока или пятидесяти футов (прим. 12–15 м). Затем я услышал вопли и крики боли, красноречиво сообщающие даже совсем свежему новичку в стране, что кто-то серьезно пострадал. Моим первым инстинктивным действием было пригнувшись заскочить в канцелярию, вытащить свой.45-й и дослать патрон в патронник.
Мгновение спустя мужчина забежал за угол здания и внезапно появился в темноте прямо передо мной. Он выглядел вьетнамцем — возможно, вражеским сапером, который проник на базу и бросил гранату, которую я только что слышал.
Мой.45-й был наведен на него. Стреляй, сказал я себе и мой палец выбрал спуск. Но в этот миг, я заметил, что он был одет в потрепанные американские камуфлированные штаны и ботинки — лоснящиеся ботинки. Никаких черных пижам и сандалий!
Я отпустил спуск и мужчина, проковыляв ко мне, упал прямо мне на руки. Он был обнажен по пояс и небольшие, кровоточащие отметки были по всей верхней части тела, где он, очевидно, был поражен осколками. Он не был мертв, но глаза его были закрыты и он был явно в шоке, и испытывал сильную боль. Он был вьетнамцем, точно, теперь я мог разглядеть его лицо вблизи. Но почему на нем были наши штаны и ботинки?
Когда я пытался затащить его в канцелярию и прислонить к стене, Боб Харрис подбежал из своей хижины, сразу за углом, его CAR-15 был наготове.
— Что, черт возьми, происходит? — спросил он.
— Я не знаю, но там только что прогремел взрыв — я указал в сторону района хижин АМСВ.
Харрис наклонился ближе к лицу мужчины.
— Ты в порядке, Той? Что случилось?
— Черт возьми! Так это наш парень?
— Да, это один из моих скаутов Кита Карсона.
— Слава Богу! — простонал я — Я сейчас почти влепил ему пулю из.45 между глаз. Что ты хочешь, что бы я сейчас сделал?
— Оставайся здесь, а я пройдусь и посмотрю,
