вы будете жить, как в раю, если расскажете нам, всё, что знаете».
«Я — частный предприниматель с итальянским гражданством (они всегда записывают такие разговоры на плёнку), вы не имеете права меня задерживать здесь более 48-ми часов и должны предоставить адвоката, или дать мне возможность связаться со своим».
«Вы очень несговорчивы, мистер Кордарро. Поймите, что отсюда у вас два выхода: с нашей помощью, или с помощью старушки с косой».
«Старушки с косой? Есть много старушек, но чтобы ещё и с косой… Не знаю я никаких старушек… С косой там или без косы. Не знаю… Просто даже понятия не имею, о ком вы говорите».
«Вы можете валять дурака до бесконечности, но в любом случае живым вам отсюда не выбраться».
«Пахнет угрозой…»
«Это не угроза, это — правда».
«Для правды мне нужен адвокат».
«Адвокат не прибудет. Никто не прибудет. Поймите это, мистер Кордарро».
«От меня вы ничего не получите. Это мой окончательный ответ».
«Воля ваша, но учтите, что времени у нас достаточно», — он снова постучал по столу, после чего меня отвели в одиночку.
Такое откровение могло означать только две вещи: либо меня сдали свои, что являлось бы худшим вариантом для меня, либо на всю Коза-Ностру началась большая охота, что являлось бы худшим вариантом для организации.
Не знаю, не слыхал, не понимаю
4:23 19 августа.
Допрос номер 3.
«Мистер Кордарро, надеюсь, вы, наконец, поняли, что у вас нет выхода».
«Выход есть всегда».
«Разумеется. Но у вас особое положение».
«Да что вы?»
«Да, мистер Фауст (очевидно, некоторая информация по мне у них пришла только в тот день)».
«Какой ещё Фауст?»
«Не надо притворства. Мы прекрасно знаем кто вы».
«Конечно, я вам уже сказал, что я частный предприниматель с…»
«Криминальными делами».
«Нет».
«Раньше вы убивали людей, которых вам называла организация, теперь в большинстве случаев, выбираете себе цель сами…»
«Сущий бред».
«Также вы руководите особо сложными операциями…»
«Вам не надоело. От похищения вы перешли к клевете. Кто вы вообще такие? (наконец-то я дождался момента, когда без ущерба для моей роли безупречного мистера Кордарро можно было бы задать такой вопрос)»
«Правоохранительные структуры».
«Какие именно?»
«Это вы узнаете после того, как ответите на наши вопросы».
«Чё-то меня все в последнее время принимают за полного идиота. Я достаточно хорошо знаю свои права».
«Хорошо, Фауст…»
«Меня зовут мистер Кордарро».
«Хе-хе, хорошо, пусть будет так. Мистер Кордарро, здесь у вас нет никаких прав».
«Мне надоело слушать эту чушь».
«Поймите, мистер Кордарро, в скором времени всю вашу мафию мы повяжем по рукам и ногам, как кролика, и в живых или на свободе останется только тот, кто нам поможет (теперь то ясно, что это хота на организацию, а не на меня лично). Все полягут: и ваш великий босс, и вся его свита, и даже этот ваш неуловимый Риманоа — все, только вы сможете остаться целым и невредимым (опять начал врать, кроме меня, наверное, уже обрабатывают ещё несколько человек, вроде Джовани Гамбино (некто типа меня)).
«Я абсолютно не пойму, о чём вы говорите».
«Не упрямьтесь, мистер Кордарро, мы выбрали именно вас, потому что вы обладаете обширной информационной базой, кроме того о вас ходят слухи, что вы хотите уйти (всегда брешет, таких слухов никто не пускал, если только какой-нибудь мой мёртвый враг). Так вот, у вас есть отличная возможность это сделать — уйти на пенсию живым, а не мёртвым».
«Сколько раз вам ещё повторить то, что я не имею ничего общего с преступностью».
«Можете обкатывать эту песню, сколько хотите, это бесполезно. Увести его в камеру».
Самодеятельность в заключении
7:25 19 августа.
Допрос номер 4.
«Будете ли вы с нами сотрудничать, мистер Кордарро?»
«Я — добропорядочный гражданин. Я всегда сотрудничал с…»
«Вы опять за своё…»
Я приблизился к нему поближе и шепнул так, чтобы ни приёмники, ни чужие уши за стеклом на стене ничего не услышали (опять-таки всем известное правило: «Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде», хотя надо мной они явно никакие суды не намеревались вершить, это просто избитая привычка): «Вы знаете, что при жуках я говорить не буду, поэтому везите меня на открытую местность».
«Хорошо, мистер Кордарро, мы подумаем. Увести его».
Они подумали очень хорошо и снова посадили меня в машину для перевозок Очень Важных Персон с решётчатыми окнами.
«Теперь, мистер Кордарро, настала пора говорить», — начал зализанный следователь на открытой местности, когда на расстоянии примерно 20 метров меня окружали около тридцати человек (половина спецназовцы, половина костюмированные агенты), вооруженных самым что ни на есть разнообразным оружием: от "Беретты 92F" до РПГ-22 "Муха".
Местность действительно была открытой: эти сволочи позаботились о том, чтобы в случае попытки бежать меня было бы видно на несколько километров; по природе можно было бы сказать, что это французский Лазурный берег (ещё одно доказательство того, что это — Интерпол, ведь их центр в Лионе, всё та же Франция).
Я снова зашептал в харю следователя: «Слышь, ты, кабан, такая местность не пойдёт!»
«Какая же вам нужна?
«Мне нужен лес, а не эта твоя пустыня».
«Вы переходите все границы, мистер Кордарро».
«Сказал. Все разговоры только в лесу!» — стоило мне закончить эту фразу, как все тридцать человек мысленно разделились на две группы и стали палить друг по другу. Создалось впечатление, что спецназовцы знали по кому пулять, а агенты — нет.
Я схватил следователя, повалил на землю, выискал под пиджаком «Манурин» (шестизарядный револьвер 9-ого калибра французского производства) и, уже лёжа на земле, ткнул его в детектива.
Надо мной гремели взрывы, куча выстрелов, глухой мат на разных языках (преимущественно на французском), но после минуты такого безобразия воцарила тишина, и вдоль поля пронеслось: «Вставай, Фауст».
Наркотический сон
13:40 19 августа
«Я не часто это говорю, но вы действительно хорошо поработали», — вёл к концу я разговор с Эмануилом Ревидоном, управляющим нашими криминальными делами по городу Монпелье.
Хвалил я его не просто так, а за своё освобождение. После моего звонка Ричарду в Испанию, а затем Францию была послана специальная группа, предназначенная для разработки и осуществления побегов. Когда они выяснили моё месторасположение (секретное место лишения свободы возле городка Лодев, 60 километров от Монпелье), а также то самое открытое место, куда я просился интерполовцу, в голову
