зоне химического заражения, и удара по своему северному флангу они не ждут. Нельзя упускать такую возможность. Вполне вероятно, что другого шанса у нас просто не будет.
Глава 4
Гитлер нервно прохаживался вдоль длинного стола, застеленного картами. Мрачный интерьер большого зала для совещаний был выдержан в стиле средневекового замка. Обычно Фюреру такая обстановка нравилась, но сейчас он испытывал нарастающее раздражение.
— Беспрецедентная концентрация усилий на Московском направлении заставила нас снять лучшие дивизии с других участков фронта, особенно из-под Ленинграда и с юга России, — продолжал доклад генерал Гальдер. — Это дало возможность противнику предпринять ряд наступательных операций, эффективно противостоять которым наши ослабленные части оказались не в состоянии. Под Ленинградом советские войска предприняли контрнаступление против группы армий «Север». Под угрозой окружения дивизии фон Лееба были вынуждены оставить Тихвин и отойти на западный берег реки Волхов. По причине отсутствия резервов, переброшенных для усиления войск фон Клейста, русским удалось в нескольких местах переправиться через реку и закрепиться. Наиболее тяжелое положение сложилось на Киришском плацдарме, который наша шестнадцатая армия пыталась удержать на восточном берегу. Противнику удалось заставить генерал-фельдмаршала фон Лееба эвакуировать плацдарм. При отступлении попала в окружение часть наших войск, защищавших Кириши[3].
Все это Гитлеру было известно, но перебивать начальника генерального штаба он не стал. Еженедельный общий доклад об обстановке на фронтах стал традицией, нарушать которую Фюрер не видел смысла.
— На юге мы потеряли Ростов и Таганрог[4]. Без танков фон Клейста устойчивость нашей обороны оказалась подорванной, и после форсирования русскими Дона стабилизировать фронт удалось только по западному берегу реки Миус, где противнику сходу удалось захватить два небольших плацдарма, за которые сейчас продолжаются ожесточенные бои. Еще одной точкой крайнего напряжения наших сил стал Крым. В Керчи и Феодосии русские высадили морские десанты общей численностью до пятидесяти тысяч человек. Несмотря на большие потери им удалось закрепиться и нанести удары с захваченных плацдармов. Генерал фон Манштейн отдал сорок шестой пехотной дивизии и румынскому полку горных стрелков приказ удерживать позиции любой ценой, однако численный перевес русских быстро привел к тому, что эти войска были отрезаны на Керченском полуострове и почти полностью уничтожены[5].
— Это неизбежные издержки большой войны, — Гитлер все-таки не удержался и перебил Гальдера, — Наши потери носят временный характер. После деблокады группы армий «Центр» и проведения перегруппировки и пополнения мы вернем все утраченные территории. Переходите к положению на Московском направлении, генерал-полковник.
— На данный момент наступление первой танковой группы фон Клейста развивается успешно. — заметно более бодрым голосом произнес Гальдер. — Грамотное применение химического оружия позволило нашим танковым дивизиям быстро сломить сопротивление русских в полосе нанесения главного удара и обезопасить фланги танкового клина от контратак противника. В войсках отмечают явное превосходство вермахта над Красной армией в части готовности к действиям в условиях химической войны, однако стойкость советских войск к воздействию отравляющих веществ оказалась несколько выше, чем мы ожидали.
— Скажите спасибо Абверу, генерал, — прорычал Гитлер, напрочь «забыв» о том, что сам санкционировал применение зарина в подготовленной разведкой спецоперации. — Благодаря их авантюре мы дали русским лишнюю неделю на подготовку. Я повторяю свое требование! Все причастные к этой непростительной ошибке должны искупить вину кровью!
— Виновные выявлены, мой Фюрер, и меры по ним приняты, — немедленно откликнулся генерал Йодль, — Сейчас они уже исправляют последствия своих действий в окопах на Восточном фронте.
* * *
Задубевшая на морозе резина противогазной маски гнулась плохо. Курт Книспель знал, что если не отогреть ее под шинелью, надеть противогаз будет невозможно. Химическая война в условиях окружения и тридцатиградусного мороза стала настоящим адом для оказавшихся в котле войск группы армий «Центр».
Два дня назад им зачитали обращение Гитлера и объявили, что доблестные танкисты фон Клейста уже сокрушили внешний фронт окружения и находятся меньше чем в сотне километров от зарывшихся в землю и снег армий Роммеля, Гота и Гёпнера. Командование вермахта в бравурном тоне обещало им скорое спасение, особо напирая на то, что Фюрер отдал приказ о применении для прорыва к окруженным всех сил и средств, которыми располагает Германия, включая самое современное химическое оружие.
Упоминание об отравляющих газах Книспелю сразу не понравилось. Сам Курт в Первой мировой не участвовал — тогда он еще даже не родился, но рассказы ветеранов, прошедших этот кошмар, слышал не раз. Никому из оказавшихся в Московском котле солдат не требовалось объяснять, что дела у группы армий «Центр», пошли, мягко говоря, не совсем так, как планировалось, однако Курт не мог представить, что все настолько плохо, что Гитлер решится применить боевую химию. Тем не менее, Фюрер решился.
Химическая война докатилась до окруженных армий не сразу. Видимо, русским потребовалось какое-то время, чтобы пережить шок от свалившихся на их головы снарядов и бомб с ипритом, фосгеном и хлорцианом. Оправились они, правда, довольно быстро.
Первый химический удар по переднему краю окруженных нанесли советские тяжелые гаубицы. Книспель уже привык к тому, что у русских явная нехватка снарядов, особенно крупных калибров. Однако химических боеприпасов у них, похоже, было запасено немало, и вместо обычных в последнее время экономных обстрелов красные обрушили на немецкие окопы многие сотни «чемоданов» с ипритом и люизитом.
Легколетучие газы русские не применяли. Видимо, их командование считало, что толку от них не слишком много, и главной своей задачей видело химическое заражение местности, через которую окруженные могли попытаться прорваться к своим.
Курт осторожно обмял пальцами гофрированную трубку, соединявшую противогазную коробку с маской, и вытряхнул из нее льдинки, намерзшие от дыхания. Собрав противогаз, он проверил, не замерзли ли резиновые лепестки в дыхательном клапане и, поморщившись от отвращения, натянул все еще холодную маску на лицо.
Танк Книспеля сгорел в бою у Рогачевского шоссе. Из экипажа выжил только он один. Полученные ожоги оказались болезненными, но не опасными, и через полторы недели Курт вернулся в строй. Боевых машин к этому времени в группе армий «Центр» осталось немного, но для одного из лучших наводчиков панцерваффе место в экипаже Т-III все же нашлось. Русские гранатометы чаще убивали и калечили танкистов, чем полностью выводили из строя сами танки, так что без работы по специальности Курт не остался.
— А вот и химики пожаловали, — удовлетворенно кивнул новый командир Курта лейтенант Кляйн, глядя на приближающихся солдат в противогазах и каких-то самодельных штанах, переделанных из уцелевших при отступлении противоипритных накидок.
— Герр лейтенант, отряд химической разведки готов к выдвижению, — доложил фельдфебель, командовавший пятью химиками, и протянул офицеру карту. — Вот
