Давайте подслушаем воображаемый разговор между повзрослевшим ребенком и его родителями, которые пытаются все контролировать. Уверяю читателей, что такой разговор никогда не состоится, но если бы люди могли искренне выражать свои сокровенные мысли и чувства, они сказали бы друг другу приблизительно следующее:
Повзрослевший ребенок: Почему вы так себя ведете? Почему, что бы я ни делал, вы считаете, что я обязательно сделаю это плохо? Почему вы не можете относиться ко мне как ко взрослому? Какое дело отцу, стану я врачом или нет? Какая вам разница, на ком я женюсь? Когда вы уже оставите меня в покое? Почему вы ведете себя так, будто каждое мое решение – это атака против вас лично?
Контролирующая мать: Я не могу описать словами ту боль, которую испытываю, когда ты отдаляешь меня от себя. Мне нужно быть нужной тебе. Я не могу даже думать о том, что потеряю тебя. Ты – вся моя жизнь. Я прихожу в ужас при мыслях о тех ошибках, которые ты можешь совершить. Я не вынесу, если тебе будет больно. Я лучше умру, чем буду чувствовать, что я не состоялась как мать.
«ЭТО ДЛЯ ТВОЕГО ЖЕ БЛАГА»
Слово «контроль» не всегда имеет отрицательный смысл. Если мать присматривает за малышом, который только учится ходить, и не позволяет ему одному появляться на улице, мы называем ее не контролирующей, а осторожной, благоразумной. Она контролирует ситуации лишь настолько, насколько это продиктовано здравым смыслом, и руководствуется потребностями ребенка в защите и заботе.
Но такой контроль становится чрезмерным уже десять лет спустя, если мать так же пытается контролировать ребенка, который способен перейти улицу самостоятельно.
Дети, которых не учат пробовать, исследовать новое, преодолевать трудности, рисковать и не бояться поражения, часто чувствуют себя беспомощными и неумелыми, неадекватными. Чрезмерно контролируемые тревожными и пугливыми родителями, они сами становятся тревожными и пугливыми. Это затрудняет их взросление. На подростковом этапе и во взрослой жизни многие из них так и не преодолевают потребность в руководстве и контроле со стороны старших и более опытных родителей. В результате родители продолжают манипулировать ими и часто полностью подчиняют себе повзрослевшего ребенка.
Страх перестать быть нужными часто заставляет контролирующих родителей делать все, чтобы ребенок постоянно чувствовал себя беспомощным. Такие родители испытывают болезненный страх перед «синдромом пустого гнезда» – неизбежным чувством расставания, которое переживают все родители, когда дети покидают дом. Когда ребенок становится независимым, такой родитель чувствует себя преданным и брошенным.
Особенно опасным контролирующего родителя делает доминирование, которое преподносится как забота. «Это все для твоей пользы», «я делаю это лишь ради тебя», «только потому, что я так тебя люблю» – у всех этих фраз один смысл: «я так сильно боюсь потерять тебя, что готов сделать тебя несчастным».
ПОЛНЫЙ КОНТРОЛЬ
По поводу полного контроля не должно быть никаких фантазий. Он проявляется открыто, откровенно, явно: «делай, как я говорю, или я не буду с тобой разговаривать», «делай, как я говорю, или больше не получишь от меня денег», «если ты не сделаешь, как я говорю, ты мне больше не сын (дочь)», «если ты не выполнишь мои желания, у меня будет сердечный приступ». Все довольно прямолинейно.
Полный контроль обычно использует угрозы и весьма унизителен. Чувства и потребности человека должны быть подчинены чувствам и потребностям его родителей. Такой человек оказывается в бездонном колодце ультиматумов. Его мнение ничего не стоит; на его потребности или желания никто не обращает внимания. Равновесие сил во взаимоотношениях нарушается.
История Филиппа, 36-летнего менеджера по работе с клиентами в рекламном агентстве, очаровательного и привлекательного внешне мужчины, представляет наглядный пример вышесказанного. Он пришел ко мне на прием, когда после шести лет брака с любимой женщиной оказался на грани развода из-за войны, которую родители объявили его избраннице.
Настоящие проблемы начались, когда я переехал жить в Калифорнию. Сначала моя мать думала, что это временно, и была терпимее, но потом, когда я сказал ей, что влюбился, хочу жениться и осесть здесь, она очень расстроилась и начала по-настоящему давить на меня, чтобы я вернулся.
Я попросила Филиппа уточнить, в чем именно проявлялось «давление». Филипп сказал:
Самый неприятный случай произошел через год после женитьбы. Мы собирались в Бостон на юбилей моих родителей, но жена очень сильно простудилась и заболела. Ей на самом деле было очень плохо. Я не хотел оставлять ее одну и позвонил матери, чтобы предупредить, что не смогу приехать. Она разрыдалась в трубку, а потом сказала, что если я немедленно не приеду, то она умрет. Я не выдержал и полетел в Бостон. Не успел я прилететь, как мне сказали, что я обязан остаться на неделю. Я не стал спорить, но на следующий день улетел рано утром. Через день мне уже звонил отец с сообщением: «Ты убиваешь свою мать. Она всю ночь плакала. Теперь я боюсь, что у нее будет сердечный приступ». Бог мой, ну что им от меня нужно? Чтобы я развелся с женой, вернулся в Бостон, назад в свою детскую комнату?
Родители Филиппа вили из него веревки, хотя находились за тысячи километров от него. Я спросила, пытались ли они принять его жену в семью. Филипп заметно побагровел от злости:
Какое там! Когда звонили – никогда не интересовались, как у нее дела. Не замечали ее. По сути, они все время делали вид, что ее вообще не существует.
Я спросила, противостоял ли Филипп такому поведению родителей? Он смутился и ответил:
Я должен был бы. Но каждый раз, когда они оскорбляли ее, я надеялся, что она сможет пережить это. Когда она жаловалась мне, я просил ее понять их и быть терпимее. Боже, я был настоящим идиотом! Родители унижали мою жену, а я позволял им делать это.
Преступление Филиппа заключалось в том, что он стал независимым. Ответная реакция родителей оказалась предсказуемой – они пытались вернуть его, угрожая лишить родительской любви и предвещая всевозможные ужасы и катастрофы, которые обрушатся на него самого и всю семью, если он не выполнит волю родителей.
Как и большинство контролирующих родителей, отец и мать Филиппа были явными эгоистами. Счастье сына было для них угрозой, а не поводом для гордости и радости. Интересы Филиппа ничего не значили для них. По их мнению, сын переехал в Калифорнию не потому, что у него там было больше шансов в профессиональной сфере, а лишь ради того, чтобы досадить им. То же самое касалось и его женитьбы – он женился не из-за большой любви, а для того, чтобы оскорбить их. Жена вовсе не заболела гриппом, а хотела расстроить их юбилей.
Родители Филиппа все время заставляли его выбирать между ними и его женой. И каждый раз это был вопрос жизни и смерти. Контролирующие родители не терпят компромиссов, для них не существует золотой середины в отношениях. Если повзрослевший ребенок пытается установить контроль над своей жизнью, ему приходится расплачиваться за это и чувствовать себя виноватым и разочарованным, ощущать постоянное давление со стороны родителей.
