идут отдыхать на двое суток. Полиция будет ждать ваших диагнозов и разъяснений, но я понимаю конечно, что пока наши патологоанатомы не раскроют нам тайну этих отравлений, мы всё равно полную картину им не разложим — сказал Валентин Иванович, и покинул ординаторскую. Когда за ним закрылась дверь, Лёнька тут же открыл глаза.
— Мужики, ну и дамы конечно, — промурлыкал он, — А не пойти ли нам бухнуть маленько? В нашу кафешку? Я столько дерьма сегодня хлебнул, что не усну никогда, без водки.
— Согласен, пошли, — подхватил Серёга, — Саша, ты как? С нами?
— Куда денусь, — ответил я, — только полежать дайте. А то не дойду.
Все засуетились, начали переодеваться, и когда закончили, как по команде дружно сели меня ждать. Я старался оправдать ожидания, и закончив медицинские процедуры, максимально быстро, несмотря на боли в спине, оделся. Народ к «разврату» был готов.
Когда мы всей «гоп» компанией вышли на улицу, то были поражены. Родственники наших пациентов разбили в парке лагеря. Огромные толпы рыдающих мам, хмурых пап, бабушек, дедушек, и т. д. От безысходности, они не знали куда себя деть. Вот и толпились все в нашем парке, чтобы хоть как-то поддержать друг друга. Даже воздух был пропитан горем. Мы проходили сквозь эту боль, и не могли ничем помочь. Кто мы, против промысла дьявола? И как иначе можно назвать ситуацию, где погибло почти двести тридцать человек.
Глава № 8
В нашем кафе было тихо и тепло. Мы приметили его давно, ещё со студенческой скамьи. Здесь часто отдыхали, обедали, и проводили какие-то мероприятия и корпоративные вечеринки. Знали хорошо хозяйку заведения, и она часто давала нам скидку, в обмен на мелкие неурядицы со здоровьем, которые мы легко лечили, зачастую, не отходя от праздничного стола. Всем было удобно и выгодно. А главное, не далеко от работы. Вот и сейчас, мы прекрасно расположились за нашим любимым столиком, и знав меню наизусть, заказали много водки, и просто очень много поесть…
Приветственно раскрыв объятия, к нам вышла Светлана, хозяйка кафе.
— Ребята, сегодня водка за мой счёт. Я слышала по телевизору, что вы спасали ребят из кинотеатра. Как вы умудрились ещё на ногах то сюда прийти, родненькие вы мои — причитала она, и одновременно торопила знаками своих официанток, чтобы двигались побыстрее, обслуживая наш стол.
— Света, да какие ноги. Мы на карачках приползли. Вон, Сашку откачивать даже пришлось — сказал Лёня, не забыв «припасть» к ручке Светланы, потому как неоднократно был замечен в «неравнодушии» к этой персоне.
— Лёнька, ну и падок ты на язык. Откачивал он меня. Вену удачно нашёл, капельницу сделал. А уж прям герой — смеясь, сказал я.
— Да? А ты знаешь, сколько я за эти двое суток вен продырявил? Да я по четыре ведра растворов лил в каждого пациента. И херли толку?
— Чего завёлся? — прикрикнул Серёга, — Мы с Саньком столько кишечников промыли, мясокомбинат всплакнул бы, за наши золотые ручки. И ничего, не гордимся.
— Света, давай пожалуйста, что есть у тебя уже готовое. Жрать охота, спасу нет. А то мы сейчас накатим по первой, и нас развезёт сразу — попросил я.
— Всенепременно Александр Степанович, несут уже. Отдыхайте, не буду мешать — сказала хозяйка заведения, и упорхнула на кухню, видимо торопить свой персонал.
— Ну чего, мужики. Вздрогнули, что ли? — подняв рюмку, произнёс Серёга. Ну мы и накатили по маленькой конечно, а потом тут же по второй, и под горячее по третьей. Спина у меня болела нещадно, хотелось в тёплую ванную, а потом сутки проспать. Держаться не было сил, и я потихоньку, прислонившись к спинке стула, задремал. Проснулся от грохота стульев. К нам присоединились опоздавшие коллеги. Света прибежала, стол ещё один организовала, закуски тут — же обновила, и водочки два графинчика ещё принесла. Я вздохнул. Ну никак нельзя такое пропустить, хотя очень хочется спать.
— Чего там, Сёма — спросил Лёнька своего коллегу по цеху анестезиологии и реанимации, — многих ещё вытащили?
— Нет, двоих ещё вроде откачали. Но дохляки конечно, могут и не порадовать к утру — ответил Сёма, и смачно хрустнул огурцом.
— Я хочу статистику, друзья мои, — сказал я, — сколько всего погибло? У меня только один парень их восьмерых выжил с натяжкой. Вы чем порадуете?
— Я двоих девчонок вытащил, с трудом великим, — ответил Пашка, хирург — уролог.
— Я одного из четверых — сказал Петрович, травматолог.
— Принято, — сказал я, — больше никто из операционных у нас не трудился. Значит из всей толпы, четверо нас порадовали. Хотелось бы знать мнение, коллеги.
— Саша, а пошёл ты на хер, мы не на планёрке, — сказал Лёнька, уже заплетающимся языком, — меня до сих пор мутит от запаха кровищи. Дай пожрать спокойно, и выпить.
— Нет, ты не прав, — ответил Петрович, — нужно хоть немного порассуждать, что это такое было, и как теперь жить с этим. Нам ещё долго придётся кувыркаться со смертями этих ребят. Полиция, дознания, и т. д.
— Ну и чего они из нас выжмут? Ничего…Они мёртвые, потому что отравленные. А вот что за дерьмо такое, которое мы не способны были промыть и залечить, я бы конечно хотел узнать. Столько молодняка полегло, это тебе не труп бабули в девяносто лет. Это, стерва смерть, от которой нет спасения, и самое интересное, что непонятна причина её прихода — сказал Серёга, и налил себе водки прям в стакан. Рюмки по ходу уже устал поднимать, решил добить себя стаканом.
— Я так думаю, что препарат, который попал внутрь пациента, быстро растворяется в жидкости, и не имеет никакого специфического запаха или вкуса. Таких лекарств, или веществ не так уж и много. И я бы, наверное, согласился с вами, друзья мои, что это «карма» всех их накрыла, но думаю, тут дело в другом. Это конечно дело полиции, и вмешиваться в это я не собираюсь, но как медику со стажем, и так же, как любопытному человеку от природы, мне бы всё-таки хотелось понять, как такое может быть, что этот препарат оставляет ожог в пищеводе, который ничем потом вывести нельзя. Даже в голову не приходит, что за препарат такой, или яд — сказал я, и потянул больную спин Пора было выпить водки, и, наверное, уже потихоньку идти домой. Сил не было совсем, и плохо было неимоверно.
— А знаешь, ты вот пока говорил, я начал соображать немного, — сказал Петрович, — ведь что гласит медицинская наука? Она гласит, «не навреди». И тогда мы делаем выводы, что
