не готов из-за отношений с Татьяной. Мне бы не хотелось с ней расставаться.
– А ты предложи ей съездить с нами.
– Не знаю, согласится ли, думаю, вряд ли. Сомневаюсь также, что у неё загранпаспорт есть вообще.
– Попробуй уговорить, мы можем не торопиться, подождём день-два.
– А давайте пригласим бабушку и дедушку к нам, – родилась у меня, возможно, детская идея.
– Заманчиво, конечно. Они в России не бывали, хотя всегда о том мечтали.
– Давайте попробуем. Попытка – не пытка.
– Понимаешь ли, в чём ещё дело? Ты единственный наследник нашей любви и нашего рода, и нам бы хотелось тебе показать всё то, чем будешь обладать.
– Сказано красиво! Никогда не слышал фразы «наследник любви». Это из французского?
– Нет, Леон, только что родилось на самом, что ни на есть, русском языке.
– То ни гроша, а тут сразу алтын. Мне как-то неудобно о наследстве даже думать-то.
– Но оно твоё по праву, и мы обязаны, чтобы ты всё знал.
– Куда торопиться-то?
– Я тебе всё расскажу, но сначала есть одна просьба, – Жиль заволновался.
– Слушаю внимательно.
– Я твой папа, поэтому прошу называть меня на ты и папой или, на худой конец, Жилем, – еле выговорил он с повлажневшими глазами и с дрожащим подбородком.
Настала пауза. Мне надо было его назвать папой. Почему это так сложно? Я должен был мечтать об этом!
– Ну, сынок! – попыталась поддержать меня мама.
– Хорошо, папа, давай на ты, – выдавил я из себя, как можно, отчётливо.
– Вот и прекрасно! – одобрила мама.
– Спасибо, сын, – поблагодарил отец.
– Что ты хотел рассказать? – напомнил я.
Снова возникла пауза. Жиль собирался с духом.
– Мне недолго осталось жить. Африка не прошла даром, я болен, – с трудом сказал он.
Мама успокаивала его, гладя рукой по плечу.
– Что-то серьёзное?
– Да, мне предстоит операция, исход которой врачи не могут гарантировать. Даже в случае успеха, продление срока жизни незначительное.
Мама положила голову ему на плечо, держась рукой в области собственного сердца.
– Тебе плохо? – спросил я её.
– Ничего, Леон, уже проходит.
– Может, корвалол принести?
– Извини, я его уже весь за сегодня выпила.
– И молчала? Тогда я в аптеку сбегаю.
– Не надо. Мне Жиль дал лекарство, уже проходит.
– Операция срочная? – спросил я отца.
– Назначена на седьмое января.
– Это же через три недели всего!
– Да. Слава Богу, что я успел вас найти, – выдохнул Жиль.
– Клиника хорошая?
– Одна из лучших.
Снова царила пауза. Все задумались. Наверное, об одном и том же, что было всё вроде бы прекрасно, казалось, наступило счастье, но нет, опять проблема. Причём, неразрешимая.
– Когда скажешь, тогда и поедем, – констатировал я.
– Мне понравилась твоя идея пригласить родителей сюда. Я бы хотел показать им не только вас, но и Москву, пройтись с ними по Красной площади.
– А операция?
– Успею, сам же сказал, что есть три недели. Отметим Новый год всем составом в России. Здесь это всегда было веселее, чем во Франции. Родители снегу будут рады, а у тебя, Леон, будет время уговорить Татьяну.
– Отлично, звони в Марсель! А я сниму гостевой дом на базе отдыха с банькой, с прорубью, с ёлкой, с мангалом.
– А, может, здесь? – неуверенно предложил Жиль.
– Зачем на Новый год в квартире сидеть! Там природа, а по Москве я вас покатаю в любое время.
– Договорились.
***
Через два дня мы вчетвером встречали бабушку и дедушку.
В Шереметьево было много народа. Чувствовался предновогодний бум. Всем надо было успеть домой к праздничному столу, к рождественским каникулам, накупив подарков для родственников. Объявили о прилёте самолёта из Марселя.
Мама выглядела взволнованной. Жиль успокаивал, поглаживая ей руку. Таня рассматривала аэропорт.
– Ты здесь в первый раз? – спросил я.
– Да, как-то не доводилось улетать или встречать здесь кого-либо.
– Скоро не только будем встречать, но и сами полетим.
– В смысле? Ты скоро улетаешь?
– Вместе с тобой.
– Странно, я об этом ничего не знаю.
– Бывает.
– И всё же? Я же не чемодан, объясни, пожалуйста.
– Я хочу, чтобы ты отправилась вместе со мной во Францию после Нового года.
– Как интересно получается. Ты спрашиваешь меня, поеду ли я?
– Да, можно и так сформулировать, но надо учитывать моё огромное желание быть вместе с тобой.
– Мне приятно это слышать, конечно, но в каком качестве я должна принять такое предложение.
– Возможно, даже невесты.
– Леон, а не рановато?
– Вот мы и узнаем.
– Действительно, покатаемся и узнаем.
– Таня, ты скажи, согласна?
– Я даже не представляю, что тебе ответить.
– Можно тебе помочь?
– Каким образом?
– Мне не хочется с тобой расставаться ни на один день.
– Ты в себе уверен?
– Абсолютно!
– Вдруг я тебе надоем там во Франции, и ты меня бросишь на произвол судьбы.
– Я похож на непорядочного человека?
– Как сказать, вчера в кафе ты изрядно ко мне приставал с поцелуями.
– Просто не мог собой обладать при виде тебя.
– И решил обладать мной? А вдруг во Франции нечаянно потеряешь самообладание?
– Я уже его теряю!
– Ты считаешь, что я должна согласиться?
– С полной уверенностью в моё чувство.
– Тогда увози меня куда хочешь!
– Тогда ты останешься сегодня со мной?
– Леон! То Франция, то квартира.
– Не квартира, а гостевой дом на базе отдыха.
– Ты проказник и искуситель, вчера меня мучил весь вечер поцелуями, сегодня решил меня напрочь извести.
– Когда ты уезжаешь к родителям, я по тебе сильно скучаю.
– Мы не дадим тебя извести, – вмешалась мама.
– Всё, идут! – добавил Жиль, шурша обёрнутым букетом.
Мои гранд мэр и гранд пэр выглядели счастливой пожилой парочкой. Никакой титульной чопорности. Радостно расцеловались и обнялись с Жилем, который тут же им представил свою жену:
– Сэ мон анже Элен!
– Мари, – попросту назвалась бабушка, целуясь с мамой.
– Жак, – обнял и поцеловал маму в щёчку дедушка.
– Татьяна и Леон, – представил нас Жиль.
Снова поцелуи в обнимку с обворожительной улыбкой на довольных лицах прибывших родственников.
Они очень быстро и много говорили на южном французском, что я не успевал ничего понять со своим без того малым знанием их языка. Отец переводил:
– Им понравилась Москва с воздуха, вся в снегу.
– Мы сейчас отправимся в дом на природе, вот там будет много снега и очень красиво, – объявила мама.
Я взял их чемодан на колёсиках, и вся наша французко-русскоговорящая толпа направилась к выходу к моей семиместной машине. Автомобиль сразу же наполнился новым, видимо, марсельским запахом.
– Они просят провезти их через Красную Площадь, – крикнул мне сзади отец.
– Уи, лё плас руж! – подсказывал дед, кивая головой.
– Нет проблем, – отвечал я, сидя за рулём своего
