Книга Берлинское танго Анн - Анна Сехан

– Почему 44, а не 45, например? – засмеялась я. На Аньку невозможно долго сердиться, она всегда знает, как растопить лед отчаяния в сердце подруги. – Это ты меня любишь, и тебе кажется, что я молодая и красивая, а то, что умная, так это никому не нужно, разве что Гюнтеру, и то в производственных целях

– Только недалекие мужчины не считают ум достоинством! И твои университеты – это очень даже важно! Между прочим, интеллигентность и образованность всегда придают женщине еще больше шарма! А у тебя на лице написано, что ты тонкий человек, а не силиконовая кукла без мозгов!

Да, знает Анька слабые струны моей души! Я ей полностью простила мой загубленный сладкий сон, лесть сделала свое дело.

– Давай лучше поговорим о тебе, – я попыталась уйти от этого разговора, – о чем хочешь, о мужиках или о ресторане?

– Нет! – не унималась она, – пообещай, что завтра же позвонишь этому своему Максиму. Ты же ничего не теряешь. Забыл, так забыл. Положишь трубку и тоже его забудешь.

Пообещав ей, что завтра утром позвоню Максиму, я попыталась уснуть, но сон куда-то улетучился. Честно говоря, после нашей с ним странной встречи я нередко ловила себя на том, что часто думаю не только о моем любимом внуке, моей красавице-дочери, моем непутевом зяте, но и об этом малознакомом, в сущности, человеке. Я гнала эти мысли, не позволяла себе и представить, что можно позвонить Максиму или ждать от него звонка. Наверное, я просто боялась – боялась разочарования. Мне не хотелось расставаться с этим смутным воспоминанием, которое, казалось, вот-вот растает, словно дымок от хорошей сигары или легкий аромат первых весенних цветов. Это была моя запретная территория, куда я и сама опасалась ступить. Я предпочитала сохранить эти ни к чему не обязывающие отношения, которых и не было вовсе. Может быть, во мне все еще жива маленькая девочка, мечтавшая о сказочном принце и боявшаяся, что он превратится в чудовище от первого поцелуя? Чего уж таить, я действительно немного робкий человек, решительной бываю только в самых крайних случаях. И часто пытаюсь скрыть свои глубокие чувства (или даже надежду на такие чувства) под маской равнодушия. Но от Аньки не скрыться, она меня чувствует лучше, чем я сама. Она права, нужно обязательно попытаться использовать этот шанс! Решено, завтра звоню своему странному знакомому, в конце концов, Максим сам сказал, что мой должник, да и подруг надо бы с ним познакомить. Маленький переполох в нашем обществе обеспечен! Нам это очень нужно, чтобы дольше оставаться молодыми. А может, он на правах местного старожила, нам что-нибудь интересное покажет, музей какой-нибудь, или в театр пригласит. Ну, неравнодушна я к искусству, что поделаешь? К тому же, интересно было бы сравнить «наш», немецкий театр и московский современного образца…

Его реакция на мой звонок была вполне объяснима. А как должен вести себя человек, которого выручили в тяжелую минуту? Он совсем неподдельно обрадовался, и Анька сказала, что это хороший знак.

– Глупости ты говоришь! – не унималась я, – Он просто приличный человек! Помнишь тот случай, когда я чуть не осталась в Москве на вокзале? Это когда пропал мой билет, и денег не было, чтобы купить новый? Вспомни, как я потом обрадовалась, когда позвонил выручивший меня полковник. Ведь он заплатил проводнице и ничего не потребовал и даже не попросил взамен? Я действительно была рада услышать его и даже не прочь была встретиться с хорошим человеком. Но ведь это же не означало, что он мне понравился или я в него влюбилась? Так и Максим. Он всего лишь исполнил долг вежливости.

– Ладно, – согласилась она. – Пусть так! Но что-нибудь интересное твой Максим нам может в Москве показать?

Хотя я и понимала, что это только Анькины иллюзии, ее слова «твой Максим» отозвались во мне какой-то забытой ноткой нежности. Нет, нельзя доверяться мечтам, чтобы потом не было мучительно больно…

Максим перезвонил через час и пригласил нас с подругой в Ленком на «Шута Балакирева». Конечно, мы не видели этот спектакль и были безмерно рады возможности окунуться в атмосферу, которую так любили в пору нашей юности. Сейчас в это верится с трудом, но ведь мы специально ездили в Москву, чтобы походить по театрам. А попасть в театр в те годы было делом далеко не простым! Подумать только, мы не ленились встать на заре, чтобы к шести часам утра добраться до театра на Таганке, занять очередь, потом ждать переклички. И какое же это было счастье – все-таки добыть этот вожделенный билет! Сколько романтики, остроты ощущений, переживаний! А сейчас все так обыденно, просто, плати деньги и ходи, культурно развлекайся. Ой, как же я не подумала, билеты, наверное, сейчас дорогие.

– Давай спросим у Ленки, сколько стоят билеты? – молила я Аньку. – А вдруг дорого? Может быть, мы должны Максиму отдать деньги за билет? С какой стати малознакомый человек должен так тратиться?

– Хорошо! – смилостивилась подруга. – давай спросим. Но деньги будем предлагать только в том случае, если поймем, что он согласится их взять.

– А как ты собираешься это понять? – недоумевала я.

– Предоставь это мне. Твоя стихия – экономика и другие точные науки! Мужская психология – это моя область. Здесь все неожиданно и между тем вполне предсказуемо! Твой приятель должен как-то намекнуть. Например, сказать между прочим, что это очень дорогой, престижный театр. В общем, главное, ты не лезь со своими комментариями! А то он подумает, что ты крохоборка.

– Наоборот. Если не предложить денег, он скажет, что я его использую. А ведь моя щепетильность не знает границ, когда речь идет о деньгах! Все-таки моя работа – их считать!

– Ты неисправима! Считать чужие деньги надо на работе! К тому же, настоящему мужчине всегда приятно потратиться на хорошенькую женщину! – Анька решила закончить этот бессмысленный разговор. – Положись на меня!

Максим встретил нас у входа в театр, сказал, что мы можем отпустить водителя, он нас сам отвезет.

– Меня зовут Аня. – Подруга протянула ему руку для знакомства.

– Не слишком ли много Ань на один квадратный сантиметр меня? – его шутка мне не очень понравилась. Почувствовать себя одной из многих – это неприятно любой женщине.

Самое печальное, что я нередко краснею. Это дурацкое свойство сводит на нет все мои уловки казаться спокойной. Некоторые мои знакомые считали это свойство даже