Но если вечером ещё как-то находила себе занятие, то с наступлением ночи я потерялась совсем. Ломало так, что не было сил, тело болело, будто меня били, голова раскалывалась от перенапряжения, внутри всё ныло, требуя утешения. Легла… сна нет… встала, выпила бокал вина, легла… сна нет… выпила чай с мёдом, снова легла… сна нет… посмотрела фильм… посмотрела отчёт за месяц… посидела в телефоне… выпила ещё бокал вина… Утром результат налицо: красные глаза, мешки и синяки под глазами, ужасное настроение, ломит голову то ли от вина, то ли от недосыпа… Ещё и он с ухмылкой на лице и наивным вопросом: «Как спалось?» Будто знал, что я мучилась всю ночь.
– Максим Александрович, и вам доброго утра, – растянув свою самую приветливую улыбку, сказала я.
Рассказывать о том, как спала, посчитала ненужным и перевела тему разговора.
– Максим Александрович, надеюсь, вы не против, если буду к вам обращаться на ты и называть просто Макс. Как-то не привыкла с подчинёнными на вы, да ещё и по имени-отчеству.
Судя по взгляду, думала, он разорвёт меня на части. Весь его бодрый утренний настрой тут же пропал. В его глазах я увидела столько злости, что Чикатило отдыхает, но он мастерски заглушил в себе это чувство и ответил:
– Нет, что вы, хорошая идея. И я не люблю официальное обращение. Раз уж в этом наши взгляды сходятся, вы не против, если тоже к вам буду обращаться на ты и просто Ника?
«Сука! Он смеётся надо мной!»
– Вообще, вы мой подчинённый, и это будет не совсем корректно. Где же субординация?
– Я так понял, вы не хотите соблюдать дистанцию со мной, – улыбнулся он.
«Может быть, уволить его… прямо сейчас?»
– С вами особенно хочу быть на расстоянии, Максим Александрович. Вы не вызываете у меня доверия.
– Зачем же вы приняли меня на работу?
– Пока что ещё не приняла. Я передумала. Первая неделя будет вашим испытательным сроком.
– Вы всегда так легкомысленно принимаете решения?
– А вы бесстрашный. Ещё одно слово и мы распрощаемся, – он лишь слегка улыбнулся. – Не знаю почему, но принимаю ваше предложение, тем более люблю такое обращение ко мне, – наврала ему и села в машину.
Не знаю, рада была его видеть или нет, но мой зверь утих, как только я села в машину и вдохнула его аромат…
***
Судя по уставшему лицу Ники, моя ночь прошла куда лучше, но она всё равно была великолепна. На мгновение, до того как открыла рот, мне даже стало её жалко. Но это чувство быстро прошло, потому что ровно через минуту хотелось вцепиться ей в горло, прижать к стене и придушить.
Бессонная ночь дала о себе знать, только сев в машину, Ника уснула. У меня была возможность любоваться ею. Расслабленное лицо оставалось таким же величественным. Опущенные реснички, закрытые губки, волосы, спадающие на плечо, спокойное дыхание. Эта застывшая картина навсегда останется вытатуированной в моей памяти.
Я вёл машину аккуратно, плавно, без резких движений, чтобы не потревожить этот редкий экспонат, о котором позавчера ещё даже не знал. Ехал как можно медленнее, давая возможность отдохнуть.
«Откуда эта ванильная забота?» – подумал вдруг.
Как только машина остановилась, она тут же проснулась, поправила волосы, бросила мне что-то типа: «Жди здесь», и пошла идеальной походкой.
***
Как всегда, в 8–00 я на работе. Захожу с центрального входа. Хотя мой кабинет находится с задней стороны здания, люблю входить как гость и замечать какие-либо недочёты или ловить положительные моменты в действиях персонала.
В 8–30 провожу собрание по основным аспектам работы для отдежурившей смены и в 8–45 – пятнадцатиминутную планёрку для вновь прибывшей. Ежедневно в 9–00 персонал меняется.
Работа уже отлажена до мелочей, и каждый сотрудник чётко соблюдает свои обязанности. Ценю добросовестных, открытых и добродушных людей, которые знают цену деньгам и как они достаются. Ненавижу лодырей и безответственных работников, халатных и бесполезных. С такими расстаюсь легко и быстро, даже если некем заменить. Увольнение происходит на глазах у всех, на собрании. Не увольняю по-тихому, люблю, чтобы все знали и слышали, но при этом никогда не кричу. Считаю, что если создать комфортные условия работы и идти навстречу сотрудникам, то такие люди будут преданны до конца дней. Бесплатное питание, доставка до рабочего места, до ближайшей остановки, детская комната для детей сотрудников. Лучшему работнику в своей сфере дарю недельный отпуск на зарубежный курорт. На дни рождения делаю денежные подарки. Также есть ежемесячные поощрения и много чего ещё. Персонал, которым я себя окружила, предан мне. Они держатся за своё место и готовы пахать день и ночь, зная, что будут вознаграждены. Со всеми я очень деликатна, никогда не повышала голос, меня понимают с полувзгляда. А если до кого-то не доходит, то есть беспроигрышный вариант – штраф или увольнение. Хотя, конечно, бывают исключения, естественный отбор неизбежен.
Приехав на работу, встретила Лизоньку, это дочка моей Лены. Ей пять лет. Я её очень люблю и к ней привязана. Не знаю почему, возможно, вижу в ней свою неродившуюся Лизоньку. Мы с Сашкой часто оставляем её у нас на ночёвку, на все праздники дарим подарки и берём с собой на различные детские мероприятия.
Я присела на корточки, раскрыла руки, и Лизонька побежала ко мне в объятия.
– Ой, моя красавица, привет, сладкая моя девочка, – обнимая, почти прошептала я.
– Привет, тётя Вероника.
– Как у тебя дела, солнышко? – спросила, держа её милое личико в руках.
– У меня хорошо. Мама разрешила мне сегодня не ходить в садик, – нежно улыбаясь мне, ответила она. – А у тебя как? Я по тебе скучала.
– У меня тоже очень хорошо. Мы с Сашкой по тебе тоже ужасно соскучились. Слушай, у меня к тебе предложение. Сегодня Сашка едет к своим бабушке и дедушке, может быть, ты присоединишься к нему? Хочешь?
– Да, очень, тётя Вероника, – и она запрыгала от радости.
– Я поговорю с твоей мамой, думаю, она разрешит.
Мы чмокнулись по-девчачьи, и она побежала.
***
Осмотревшись, я взял свой ноутбук, вошёл в холл и сел поработать.
В начале девятого позвонил мой безопасник и рассказал о Станкове. Он оказался ничем не примечательным типом. Не замешанный в каких-то мутных делах, не увлекающийся никакими средствами расслабления, не скандальный, в общем, скучный и неинтересный. Однако было одно но. Два-три раза в неделю, и только по будням, он ужинал в одном не очень приметном заведении, не пользующимся спросом у местной элиты. И, как доносит разведка, не один, а с некой особой. Это и есть тот крючок, который мне нужен.
Два часа меня никто не трогал. Ну как сказать, не трогал. В прямом смысле слова не трогал, а вообще, всё это время боковым зрением я видел на себе женские взгляды.
