– Это был не тот же самый день, – сказал я. – Даже не тот же год.
Саммер кивнула.
– Ну да. Канун Нового года и первое января. Но вы ведь понимаете, что я имею в виду. Трудно поверить, что прошлой ночью в госпитале дежурил патологоанатом. Значит, его привезли специально. Откуда? Скорее всего, с вечеринки.
Я усмехнулся:
– Иными словами, вы хотите, чтобы мы отправились туда и сказали: «Эй, а вы уверены, что ваш доктор вчера был в состоянии сделать нормальное вскрытие? И отличить сердечный приступ от убийства?»
– Мы должны проверить, – упрямо повторила она. – Я не люблю совпадения.
– Как вы думаете, что здесь произошло?
– Кто-то взломал дверь и влез в дом. Миссис Крамер проснулась от шума, встала, схватила пистолет, который всегда держала под рукой, спустилась вниз и направилась на кухню. Смелая была женщина.
Я ничего не сказал.
– Так мы поедем в госпиталь?
– Обязательно, – ответил я. – Как только закончим здесь.
Мы позвонили в полицейский участок Грин-Вэлли с телефона, висящего на стене в кухне. Затем связались с Гарбером и сообщили ему новость. Он сказал, что встретится с нами в госпитале. А потом мы стали ждать. Саммер наблюдала за входом в дом, а я – за задней дверью. Ничего не происходило. Копы приехали через семь минут – маленькая колонна из двух полицейских патрульных машин, машины с детективом и «скорой помощи». Они прибыли с воем сирен, который был слышен за милю, и с включенными огнями. Влетев на подъездную дорогу, они наконец заткнулись. Во внезапно наступившей тишине мы с Саммер отступили назад, и вся компания промчалась мимо нас. Нам здесь нечего было делать. Жена генерала являлась гражданским лицом, а дом находился в их юрисдикции. Как правило, я не позволяю таким мелочам мешать моей работе, но дом уже рассказал мне все, что я хотел знать. Вот почему я был готов не вмешиваться и заработать несколько положительных очков. В дальнейшем они могут оказаться очень полезными.
Патрульный наблюдал за нами целых двадцать минут, пока остальные копы осматривали дом. Затем оттуда вышел детектив в цивильном костюме, чтобы снять с нас показания. Мы рассказали ему о сердечном приступе Крамера, о том, что мы приехали, чтобы сообщить вдове о его смерти, и о том, как услышали стук двери. Детектива звали Кларк, и он совершенно спокойно отнесся к тому, что мы ему поведали. Зато его взволновало то же, что и Саммер. Оба Крамера умерли в одну и ту же ночь, находясь на расстоянии многих миль друг от друга, что было совпадением, а он любил совпадения не больше, чем Саммер. Мне стало жаль Рика Стоктона, заместителя шефа полиции в Северной Каролине. В свете новых событий его решение позволить мне забрать тело выглядело не слишком правильным. Получалось, что половина задачки оказалась в руках военных. Значит, возникнет конфликтная ситуация.
Мы назвали Кларку номер телефона, по которому он мог связаться с нами в Бэрде, и сели в свою машину. По моим представлениям, до округа Колумбия было около семидесяти миль. Примерно час и десять минут. Или меньше, учитывая, как Саммер вела машину. Она сорвалась с места, выбралась на шоссе и вжала педаль акселератора в пол так, что машина задрожала от усилий.
– Я видела портфель на фотографиях, – сказала она. – А вы?
– Да, – ответил я.
– Вас расстраивает вид мертвых людей?
– Нет, – сказал я.
– Почему?
– Не знаю. А вас?
– Немного.
Я ничего не сказал.
– Вы считаете, что это совпадение? – спросила она.
– Нет, – ответил я. – Я не верю в совпадения.
– Значит, вы думаете, что патологоанатом что-то пропустил?
– Нет, – повторил я. – Я думаю, что результаты вскрытия, скорее всего, соответствуют действительности.
– Тогда зачем мы так мчимся в округ Колумбия?
– Потому что я хочу извиниться перед патологоанатомом. Я впутал его в эту историю, навязав ему тело Крамера. Теперь гражданские копы будут изводить его целый месяц. Ему это совсем не понравится.
Но патологоанатом оказалась женщиной, а не мужчиной, и у нее было такое радостное настроение, что ее вряд ли могло что-нибудь вывести из этого состояния надолго. Мы встретились с ней в приемной Центрального военного госпиталя Уолтера Рида, в четыре часа дня первого января. Приемная выглядела, как все приемные в больницах. С потолка свисали праздничные гирлянды, правда, вид у них был слегка помятый. Гарбер приехал незадолго до нас и сидел на пластиковом стуле. Он был не слишком крупным мужчиной и, судя по всему, не испытывал неудобств. Однако он сидел молча и даже не представился Саммер. Она встала рядом с ним, а я прислонился к стене. Доктор стояла перед нами с бумагами в руке, словно читала лекцию маленькой группе заинтересованных студентов. На именной табличке значилось: «Сэм Макгоуэн». Она была молодой, смуглой, деловитой и открытой.
– Генерал Крамер умер от естественных причин, – сообщила она нам. – Сердечный приступ прошлой ночью, после одиннадцати, но до полуночи. Никаких сомнений. Я буду счастлива, если вы захотите провести повторную проверку, но вы только зря потеряете время. Токсикологические тесты ничего не показали. Свидетельства желудочковой фибрилляции бесспорны, бляшки в артериях были огромными. Поэтому остается единственный возможный вопрос: не мог ли кто-то при помощи электроприбора стимулировать фибрилляцию у человека, который все равно умер бы от нее через несколько минут, часов, дней или недель?
– А как это можно было бы сделать? – спросила Саммер.
Макгоуэн пожала плечами.
– Кожа должна была быть влажной на большой площади. Точнее, он должен был находиться в ванне. Затем, если пустить ток в воду, может возникнуть фибрилляция без следов ожога. Но он не находился в ванне, и нет никаких свидетельств того, что он вообще принимал ее раньше.
– А если бы кожа не была влажной?
– Тогда я увидела бы следы от ожогов. Но я их не обнаружила, а я изучила каждый дюйм тела под увеличительным стеклом. Никаких ожогов или следов инъекций – ничего.
– Как насчет шока, удивления или страха?
Доктор снова пожала плечами.
– Возможно, но мы знаем, чем он занимался. Этот вид внезапного сексуального возбуждения является классическим инициатором сердечного приступа.
Все молчали.
– Естественные причины, друзья, – сказала Макгоуэн. – Самый обычный сердечный приступ. Даже если на него посмотрят все патологоанатомы мира, они придут к единому мнению. Я вам это гарантирую.
– Ладно, – проговорил Гарбер. – Спасибо, доктор.
– Я приношу вам свои извинения, – сказал я. – Вам придется повторять это примерно двум дюжинам гражданских копов каждый день в течение следующих нескольких недель.
– Я напечатаю официальное заключение, – улыбнулась она.
