Боевые роботы весьма резво, несмотря на всю свою кажущуюся неуклюжесть, развернулись в сторону
ворвавшихся в зал людей, но сделать ничего не успели. И белые халаты, и оба оператора боевых машин, стоявшие позади шара, – все они вдруг ни с того ни с сего попадали на пол. Даже Рио Таллертон замер на месте, так и не сумев перевернуться через плечо. Три хищные платформы, вкатившиеся в зал впереди волны наступающих, тут же остановились. Мимо них в сторону золотого шара пронесся старикашка с развевающейся бородой и несколько человек с какими-то допотопными медицинскими сумками, перекинутыми через плечо. Они торопливо начали осматривать потерявших сознание людей, и некоторым из них – тому же Таллертону, например – что-то вкалывать. Тем временем, десантники рассредоточились по залу, заняв тройную круговую оборону вокруг матового шара.
– Профессор-таки успел заточить свою машинку, – пробормотал капитан позади меня. – Поздравляю вас, людоед Энтони. Дело обошлось без лишней крови.
Энтони, так же как и я, потрясенно уставившийся в экран, бешено развернулся.
– Сколько раз повторять, капитан?! – дико заорал он на всю диспетчерскую и грохнул кулаком по деревянному подлокотнику кресла. – Мы не людоеды!!!
Капитан с едкой улыбкой хотел было что-то сказать, но тут в дверь диспетчерской заколотили.
– Немедленно открывайте! – раздался из коридора грубый голос. – Станция полностью захвачена! Сопротивление бесполезно!
Энтони на несколько секунд закрыл глаза, с трудом унимая переполнявшие его эмоции, сел в кресло и застучал по клавиатуре. На шести мониторах перед ним сперва один за одним замелькали виды станции, затем – несколько схем, на которых преобладал кроваво-красный цвет.
– Даю одну минуту!!! – вновь донеслось из-за двери. – Не откроете сами, взорвем люк и тогда пеняйте на себя!!!
Энтони вызвал на экран еще одну схему: пять линий по десять столбиков в каждой. Почти все столбики были невзрачно серыми – лишь два из них на треть закрашены желтым цветом…
– Энтони, один робот уже ничего не решает, – усталым голосом заметил капитан, который уже явно не утруждал себя изучением информации на мониторах. – Открывайте дверь. Нам всем хватит и одной смерти.
Первый помощник капитана откинулся в кресле и не глядя нажал на какую-то кнопку. Дверь с шипением отъехала в сторону, и в диспетчерскую тут же ворвались пятеро десантников во главе с необычайно крупным мужчиной. Впрочем, толком рассмотреть его я не успел. Меня тут же крайне непочтительно ухватили за руки и поставили лицом к стене. Энтони ткнули головой в пульт, а лежащего без сознания Фажа Лизье, судя по звукам, отволокли в угол к связанному Торкинсу.
– Сектор под контролем, коммандор! – раздался бравый молодой голос.
– Хватит играть в войнушку, Гарольд! – рявкнуло в ответ. – Лучше беги ускорь профессора! Не видишь, Эйс загибается!
Мимо меня пронесся один из десантников.
– Мехико, будь другом – не шуми так, – в голосе капитана сквозило легкое раздражение. – И распорядись не трогать этих двоих. Тот, что в кресле – мой первый помощник. А к стенке вы и вовсе журналиста поставили!
– Хорошо, хорошо, Эйс, – ты только не волнуйся, – позади раздался энергичный щелчок пальцами, и чья-то тяжелая рука тут же похлопала меня по плечу.
– Свободен, янкл2, – с жутким акцентом произнес стоявший позади меня десантник.
Я с опаской обернулся. Энтони, сидя в своем кресле, потирал то одно, то другое запястье, капитана уже усадили во второе кресло, и он, страшно бледный, откинулся в нем назад, насколько это было возможно. Левую щеку его подергивало. Торкинс с Лизье по-прежнему валялись в углу, и на них никто и не обращал внимания. Десантники и среди них тот гигант, которого капитан назвал этим странным географическим прозвищем, окружили командира экипажа «Уинстона Черчилля», чуть ли не глядя ему в рот.
– Мехико, слушай, я там записал кое-что на лайнере, но потом стер, слишком уж опасно… было… Так что ты на словах уж как-нибудь передай Натали, когда ей легкие пересадят и она окончательно придет в себя, передай ей, что я, я…
Впервые за все время нашего знакомства я видел, чтобы капитан так волновался. Мехико всплеснул руками.
– Даже и думать не смей! – вскричал он, игнорируя все просьбы насчет излишнего шума. – Сам все и скажешь! Ну где этот проф?!
– Да здесь я уже, Мехико, – раздалось еле слышное старческое ворчание от двери, и мимо меня проехала одна из тех самых странных платформ, которые мелькали на мониторах диспетчерской. Вслед за ней к креслу капитана просеменил старичок с растрепанной бородой и медицинской сумкой через плечо.
– Здравствуйте, эдмин Эйс, – как ни в чем не бывало приветствовал капитана профессор и в руках у него вдруг оказался большой шприц, заполненный какой-то янтарной жидкостью. – Сейчас мы все поправим.
Мехико торопливо закатал рукав капитанской куртки, вновь оголив серебристые нити биоконтура-убийцы. Старичок мастерски вогнал иглу в вену капитана и бесстрастно выдавил в кровоток содержимое шприца. После чего вздохнул, чуть подвинул платформу – так, чтобы носом она упиралась прямо в кресло капитана, и многозначительно глянул на Мехико. Тот моментально ухватил кресло с сидящим в нем Энтони и отволок в сторону. Капитан недовольно шевельнулся.
– Вы что тут задумали? В овощ меня превратить?
Профессор не обратил на эту реплику ни малейшего внимания. В его руке возник отливающий медью пульт, он привычным жестом щелкнул каким-то черным рычажком и… Платформа даже никакого звука не издала. Вот только капитан вдруг застыл в своем кресле, словно каменное изваяние. Я никогда особо каменными изваяниями не интересовался, тем более что старичок явно знал, что делал, а потому, пока все, затаив дыхание, смотрели на капитана, шагнул в сторону того угла диспетчерской, где валялся связанный Торкинс и где стоял только что попавший в поле моего зрения столик с фруктами и весьма красочной бутылкой виски. Мне было просто жизненно необходимо выпить что-нибудь для снятия стресса. Именно поэтому я оказался единственным, кто увидел, что Фаж Лизье вытаскивает из-за спины коллекционный пистолет и вскидывает его в сторону седобородого. Я бросился вперед, чтобы толкнуть профессора за кресло с капитаном. Разумеется, в тот момент я даже не догадывался, что в последний раз вижу великого Эйса Вигхема – человека, который осознанно пошел на смерть ради того, чтобы наш десант получил точную наводку на тщательно замаскированную станцию неоканнибалов.
Перед моими глазами мелькнули мониторы, что-то ужалило меня под самое сердце. По ушам ударил грохот выстрела. Грузно шмякнувшись об пол,
я попытался тут же вскочить, но вдруг обнаружил, что рвусь из койки, к которой накрепко привязан широкими белыми ремнями.
Ничего не понимая, я обвел глазами помещение, в
