и ДД. Если вдруг начнутся дорожные приключения, сможем без проблем отбиться.
Бруснику с собой решил не брать. Ни к чему. Три часа туда, затем несколько часов на ловлю одичалого Романова, и три часа обратно. Соскучиться по ней за это время не успею, а вот отвлекать она меня будет знатно.
Что ж, решено. Так и сделаю.
Я сомкнул свои усталые глазики, накастовал шум прибоя и провалился.
Сегодня я спал долго. Жадно. До упора. Безо всяких «и тут вдруг» или «меня разбудили в тот самый момент, когда».
Не.
Хорош. Должна же быть хоть какая-то вселенская справедливость на этот счёт. Я заслужил и долгий сон и сытный завтрак.
Чистый, бодрый и довольный я спустился вниз, прошёл через лобби в ресторан и заказал себе всё. Вообще всё. Яичницу, «Бенедикт», пашот, омлет и скрембл, — чем отличаются два последних я так и не понял, — модные гигантские круассаны с лососем, нарезку колбас, сосисочки и целую гору сырников на десерт.
Краем уха я услышал, как официант поспорил с барменом на десять рублей, смогу ли я всё это заточить.
— Ты проиграл, — сказал я бармену, оглядел стол и безо всякой городецкой магии обернулся в бешеное животное.
Месячные нормы белка и годовые запасы углеводов летели в рот, как что-то несущественное. Я не ел. Я истреблял.
— О-А-А-ААА-ААА!!! — заорал я прямо сквозь круассан, так что аж кусочек лосося выпал. Но я поймал его! Я сжал его! И съел!
— О-О-О-ААА!!!
— Илья Ильич, — сказал Вышегор, — не ори, пожалуйста.
В запале сражения с завтраком я и не заметил, как он подсел за мой столик. Выглядел майор Оров, как небритое говно. Опухший и помятый, он прижимал к голове потную бутылочку минералки и страдал что было сил.
Хоть детскую передачу про нас снимай. Типа… Дети, что вчера делал Вышегор Оров⁉ Кушал ханочку и орал песни! А что вчера делал Илья Ильич⁉ Устраивал политические махинации и продвигал своих людей на высокие посты! Как вы думаете, дети, кому из них сейчас лучше⁉
Прям пропаганда ЗОЖ.
— Херовенько? — спросил я майора.
— Херовенько, — согласился тот и глянул на меня тем самым меметичным кошачьим взглядом.
— Хм-м-м-м…
Я посмотрел на гору посуды на своём столе. Глянул на меню, в котором оставалось ещё как минимум двадцать неизведанных позиций. Затем вспомнил свой номер. Свою кроватеньку. Свой душ. Свою упругую дриадку.
— Хуй с тобой, — сказал я Вышегору. — Поедем послезавтра.
— Спасибо, Илья Ильич, — выдохнул спиртами человек-бодун. — Вот от души прям, правда…
— А завтра тогда в рейд пойдём, как обещал. Согласен? Устроишь нам с девчонками охоту?
* * *
Описывать вчерашний день нет никакого смысла; можно просто сказать, что он был роскошен и спокоен. Настолько спокоен, что вечером я даже умудрился добраться до гостиничной качалки. Подрыгался от души, ещё и в бане попарился.
Ну а на следующее утро мы с Вежливыми Лосями и сёстрами поехали в рейд. Вышегор сказал, что после волны и смерти матки все химеры либо залягут на дно, либо вообще свалят в соседнюю область.
— Так что особого драйва не жди.
А мне он был и не особенно-то нужен, если честно. Я выкроил время на то, чтобы пообщаться с сёстрами и погулять на свежем воздухе. Должен сказать, что у меня получилось.
Вышегор не соврал.
Действительно, лес был совсем пустой. Лоси загнали парочку некрупных химер и одну дурынду размером со смарткар, — дурынду, кстати, уложила Танька, и что-то как-то мне почудилось, будто бы моя средняя сестрица сильно загорелась этим делом.
Не, нуачо? Похвально. Одарённый, который нашёл себя в ликвидаторстве — априори богатый одарённый. Так что, если Татьяна Ильинична вдруг изъявит желание примкнуть к Лосям на постоянку — я возражать не стану. Пускай херачит на здоровье. А мужики прикроют.
Спустя пять часов охоты мы уже засобирались в обратный путь, как вдруг:
— Загоняй! — послышалось невдалеке.
— Ме-э-э-э-э-э!
— Загоняй её, загоняй!
— МЕ-Э-Э-Э-Э-Э!
Я тут же рванул в сторону движухи. Совсем недалеко, буквально в двух шагах от нас с сестрицами, Вежливые Лоси обнаружили небольшую химерку. Почему-то они не стали гасить её сразу, — быть может пожалели? — а просто окружили со всех сторон.
— Да отпусти ты её, — сказал Вышегор одному из своих ребят. — Там звездовидка с семечку размером. С такой пиздни нам рейтинг не повысят.
Химера упёрлась задницей в поваленное дерево. Перелезть или перепрыгнуть через него она не могла, а потому затравлено глядела на Лосей, орала и:
— Ме-Э-Э-э-Э-э! — угрожающе клацала клешнями.
И стоило мне только рассмотреть её поближе… о, боги. Это была любовь с первого взгляда. Само собой, любовь не к химере. К деньгам.
— Ме-Э-Э-э-Э-э!
Натуральная коза, вот только ярко-красного цвета, с мясистым раковым хвостом и шестью крабовыми клешнями. С ОГРОМНЫМИ крабовыми клешнями. Это сколько же в них мяса⁉ Это за сколько же я загоню его в Москве, за тысячу триста километров от океана⁉
— Ох ё, — сказал я. — Вышегор, а ты таких ещё видел?
— Хм-м-м, — задумался майор. — Да вроде нет.
— Найди! — я прям завёлся. — Скажи ребятам! Пускай весь лес вдоль и поперёк обшастают, но найдут мне такую же хренатовину!
Я присел на корточки и глянул кракозе на брюхо.
— Вот только мальчика, — добавил я. — У этой вымя.
— Хорошо, Илья Ильич, сделаем, — пообещал Вышегор. — Ребята, вяжите химеру. Живьём взять надо.
От азарта у меня так бешено заколотилось сердце, что я… что я… ох, блядь… это не от азарта…
ТУХ! — сине-белый узор вспыхнул у меня прямо перед глазами и тут же исчез. Стало тяжело дышать. ТУХ! — и снова, будто искры глаз; меня повело и я схватился за плечо Вышегора. ТУХ! — ща лопнет сердце, прямо чую.
— Илья Ильич, ты как вообще? — насторожился майор Оров.
— Илья⁉ — кажется, это закричала Ксюха.
— Илюша⁉ — а это точно Васька. — Что с тобой⁉
ТУХ! ТУХ! ТУХ! ТУХ! — гжель застлала мне глаза, заслонила собой весь мир, и я полетел куда-то туда, вперёд, сквозь сине-белый коридор; быстрей, быстрей, ещё быстрее. Влево, вправо, вниз, вверх, как будто горка в аквапарке. Не знаю, сколько я летел, но: ТУХ! — гжель закончилась и меня вынесло прямиком в чью-то голову… ну… за глаза. Картинка как с го-прохи, чёткая, яркая, широкоугольная.
Человек, глазами которого я видел, лежал на помойке. Орал чего-то неразборчивое, швырялся мусором. Романов.
ТУХ! Кадр сменился: к Романову подошли какие-то два бугая. Оба хорошо одетые, оба в чёрных очках и с гарнитурой в ухе.
— Ты как здесь, бедолага? — спросил один из них. — До дому проводить?
— Нет у меня дома! — пьяно проорал Романов. — Идите нахуй!
Бугаи переглянулись и кивнули друг другу.
ТУХ! Новый кадр: Романов лежит в машине, мычит и дёргается; руки у него по ходу завязаны где-то за
