вызови Веру Родионовну. Нам надо решить, что с ним делать дальше, - велела она парню. Тот тут же взял отца под локоть и вывел из палаты.
- А теперь объясни мне, что это за препарат и зачем он так долго давал его Лире, зная, что это опасно, - потребовал Максим от девушки.
Что ж, мне тоже было интересно это послушать.
- Это - противозачаточное средство, весьма устаревшее. Его больше одного года без перерыва категорически не рекомендуется принимать, - Алиса все еще что-то расписывала на бумаге.
- Быть этого не может, - я собрала все свои силы и приподнялась на локтях. К моему удивлению, мне удалось это довольно легко сделать. – Зачем папе давать мне такой препарат, если я все равно не могу иметь детей?
Девушка перестала писать, бросила папку на стол и подошла ко мне. Поправив на мне шапочку, она грустно усмехнулась.
- Скорее всего, ты не можешь иметь детей из-за постоянного приема этого препарата. Твоему отцу зачем-то нужно было, чтобы ты не могла забеременеть, - пояснила она.
У меня в голове данный факт никак не укладывался. Даже озноб прошел и сознание на место встало.
- Зачем ему это? – Я не очень-то понимала мотивацию отца. – Я и так не очень красивая всегда была. Шанс забеременеть у меня всегда был минимальным.
Алиса села на край моей кровати.
- Максим, принеси сюда зеркало, пожалуйста, - велела она. Когда парень после некоторого колебания вышел из палаты, девушка нашла мою покалеченную руку и ободряюще погладила меня по ней. – Препарат, который давал тебе отец, являлся гормональным. Весь твой внешний вид с подросткового возраста строился с этим учетом. А если учесть, что некоторые компоненты отравляли тебя несколько десятилетий, то ты… еще неплохо сохранилась. – Я чуть не заплакала из-за навалившейся на меня реальности. Ведь такого просто не бывает. Не может быть! – Иногда самые близкие люди приносят нам больше всего боли, - Алиса вздохнула. – Просто надо смириться с этим и все. А мы с Максом будем тебя лечить и восстанавливать твое здоровье. Для начала нам нужно будет вывести из тебя всю эту накопившуюся гадость, так что полежишь пока под капельницами.
- Уж что-что, а лежать я привыкла, - фыркнула в ответ и отвлеклась на открывшуюся дверь.
Максим принес большое зеркало и поставил его на край кровати так, чтобы я смогла рассмотреть себя во всей красе. Но как бы я не всматривалась в отражение, узнать себя могла с трудом. Даже после химиотерапии и моего экстренного похудения мои маленькие от природы глаза никогда не казались такими огромными и глубокими. И привычный нос картошкой вдруг оказался аккуратным и задорно вздернутым. Излишне пухлых щек у меня давно не было, но теперь массивный подбородок казался более острым и менее тяжелым. Из-под шапочки на голове стали пробиваться мелкие светлые волоски.
- Это не я, - констатировала, глядя в зеркало.
Алиса с Максимом переглянулись.
- Это ты. Просто отеки сошли и организм стал приспосабливаться к жизни… без того яда, который в него поступал, - пояснила девушка.
Я вздохнула и снова посмотрела на отражение.
- Нет, это не я, - решила окончательно. – Эта женщина в зеркале выглядит лет на десять моложе меня. Что вы со мной сделали?
Максим убрал зеркало к стене, а Алиса только головой покачала.
- Лира, весь твой внешний вид ранее обуславливался неправильной работой гормонов, а потом еще и болезнь наложилась. Сейчас все становится на круги своя и ты начинаешь выглядеть так, как в тебя заложено природой, - попыталась она убедить меня в реальности происходящего. – Твоего отца мы допросим и узнаем, что он еще тебе давал и ради чего это делал. Ах, да! Документы о неразглашении он уже подписал, - она снова потрепала меня по руке, встала с моей кровати и вышла из палаты.
Я же молча смотрела на то, как Максим задумчиво подбирает папку со стола и читает написанное там, мрачнея с каждой минутой.
- Все плохо? – Спросила с опаской. Мало ли что там понаписано страшного.
- Придется ставить капельницы. Очень много капельниц. Никуда не уходи, - бросил он и вышел из палаты, оставив меня наедине со своими мыслями.
Так как ходить я еще не могла, то уставилась в потолок, размышляя над тем, что только что произошло. Зачем же отцу нужно было такое вытворять? Как я буду с ним дальше общаться после этого? Кстати, выглядел он весьма неплохо. Видимо, здоровье ему здесь все же подлатали.
Макс вернулся через десять минут с какой-то корзинкой в руках. Открыл шкаф, одно отделение которого оказалось холодильником и принялся туда выкладывать принесенное. Молча. Я вообще заметила, что он не сильно разговорчивый и постоянно сосредоточенный на том, что делает.
- А почему в других больницах у меня не нашли остатки этого препарата? – Назрел у меня вопрос.
Максим закрыл холодильник и с пакетом в руке подошел к кровати, где принялся устанавливать его на стойку.
- Скорее всего, у врачей не было такой задачи. Они лечили болезнь, а не искали ее источник, - пожал он плечами. – Или они все знали, но молчали по какой-то причине.
А я вдруг вспомнила одну вещь.
- Отец никогда надолго не оставлял меня в одной больнице. Как только мне становилось лучше, он перевозил меня в другую клинику, - проговорила я задумчиво.
Максим замер на секунду, потом все же продолжил установку капельницы.
- Что ж, наверное, действительно без Веры Родионовны нам сейчас не обойтись, - задумчиво ответил он. – Что еще тебе кажется сейчас странным в его поведении? Может быть, он вел себя как-то ненормально?
Я задумалась. А что я вообще знаю о нормальности? Что теперь считать нормой, если все, что я раньше считала своей жизнью оказалось просто иллюзией и обманом?
- Ну, он всегда проверял тех, кто проявлял ко мне внимание. Даже, когда я уехала от него в свою квартиру, он каким-то образом узнавал о том, что в моей жизни появился мужчина и…, - я замялась, подбирая слова.
- Он быстро избавлялся от него? – Подсказал парень, покрутив колесико на трубке, чтобы в мою вену хлынул очищающий раствор.
- Ну, да, - я смутилась от того, что все это было так очевидно. – Просто он всегда знал, как
