"Бойтесь своих желаний! Мечтала отомстить Матвею как следует, и вот он, случай! За что боролись, как говорится!"
А уже через несколько секунд я подошла к Матвею и протянула ему свою руку.
— Матвей, — громко сказала я. — Я очень люблю тебя! Люблю больше жизни. Стать твоей женой — моя самая заветная мечта.
Сказав это, я вдруг заметила огромное облегчение в глазах Матвея. А когда он надевал кольцо на мой палец, его руки слегка дрожали. Неужели он не был уверен в моём выборе?! Ну и ну!
Матвей встал, и мы с ним начали целоваться так, словно мы остались одни на всём белом свете, и никто нас не видит. Когда Матвей, наконец, отпустил меня, Антона рядом не было. Не было его и в саду — Русецкие покинули праздник.
Мы с Матвеем почти сразу уехали домой. Ну как сразу? Сначала нас все поздравляли с помолвкой. Даже отец смог собраться с силами и изобразить хорошую мину при плохой игре. Мне было всё равно, ибо я мечтала только об одном: как можно скорее остаться с Матвеем наедине.
Однако уже в машине я поняла, что всё не так легко и радостно, как хотелось бы. Начать с того, что Матвей повёз меня не в дом, а в мою квартиру. Взглянув в его напряжённое лицо, я не решилась задавать вопросы. Какая, в принципе, разница, куда ехать? Главное, чтобы Матвей там был со мной.
Остановив машину у моего дома, Матвей вышел, открыл передо мной двери и подал мне руку, однако, когда я выбралась, он вернулся за руль.
— Куда это ты собрался? — я не дала ему закрыть дверцу машины перед моим носом, как он собирался сделать.
— У меня дела, Милана, — сухо ответил он.
— В выходной день? В одиннадцатом часу вечера? — я продолжала держаться за дверцу двумя руками.
— Мне нужен мой компьютер.
— Значит, мы вместе должны были ехать в дом. Но и здесь ты прекрасно работаешь на моём компьютере, — не сдавалась я. — И вообще, тебе не кажется это странным — оставлять меня одну в вечер помолвки?
Несколько секунд Матвей смотрел прямо перед собой, потом вздохнул и начал выбираться из машины.
Так, первая преграда снесена. Пока преимущество на моей стороне. Я уже поняла, что Матвей догадался обо всём, прочитал мои мысли, как обычно, и мне придётся очень постараться, вымаливая прощение.
От ужина и от чая Матвей отказался. Полчаса провёл за компом, а потом принял душ и лёг спать, сославшись на головную боль и усталость. Я тоже сходила в душ, выключила ночник и улеглась рядом с Матвеем.
Он, казалось, крепко спал, отвернувшись от меня. Во всяком случае, дышал глубоко и ровно. Однако это меня не остановило. Из одежды на мне не было ничего. Обняв Матвея за пояс, я прижалась к нему всем телом. Не дождавшись реакции, положила ладонь на плоский живот Матвея, а потом медленно спустилась ниже. Отодвинула пояс его боксеров и осторожно сжала рукой член. Он тут же напрягся, мне даже делать больше ничего не пришлось.
Итак, Матвей не спит, а притворяется! Не хочет иметь со мной дел, сердится. Но вот его "приятель" отнюдь не солидарен с ним, а как раз очень даже расположен к общению со мной.
Откинув одеяло, я быстро освободила Матвея от лишних элементов одежды и обхватила губами его напрягшийся член. Перестав притворяться, Матвей застонал, лёг на спину и обхватил ладонями мой затылок.
— Пригрел на груди змею подколодную, — прерывисто прошептал он. — Делает теперь со мной всё, что ей вздумается.
Я тихо рассмеялась и тут же вернулась к своему занятию. Вскоре Матвей уже не мог говорить всякие гадости. С его губ слетали лишь хриплые стоны, а также "Да, Милана!" и "Ещё, пожалуйста!"
Я довела его до оргазма очень быстро, а потом отстранилась, откинулась на подушку и закрыла глаза. В течение нескольких минут ничего не происходило. Я слышала лишь, как Матвей выравнивает своё дыхание.
Потом он прижался ко мне, одной рукой лаская мою грудь, а второй проникая в самое сокровенное место. Я всхлипнула от удовольствия, потому что Матвей прекрасно знал, чтонужно делать, икак. Начав, он уже не останавливался, и моё возбуждение нарастало.
Закрыв глаза, я впилась пальцами в плечи Матвея, а он спустился ниже и начал ласкать меня языком. Однако у меня хватило сил и терпения: потянув Матвея вверх, я пошире раздвинула ноги, и вскоре он послушно вошёл в меня. Вцепившись друг в друга, мы двигались так, словно от этого движения зависела наша жизнь, пока не кончили одновременно.
— Вот видишь, — как только я смогла говорить и шевелиться, положила голову на плечо Матвея и гладила его широкую грудь. — Я судьба твоя. Не упрямься.
— Сегодня в твоих глазах было сомнение, — прошептал Матвей. — Всего несколько секунд, но оно было. И теперь я не знаю, как это пережить.
— Глупенький, — с нежностью сказала я.
Как приятно хоть изредка чувствовать своё превосходство над моим большим, сильным и таким взрослым возлюбленным! Почти мужем…
— Моё сомнение никакого отношения не имело к предложению Антона и вообще к Антону. А как всегда, только к тебе. Вот, слушай, придётся всё рассказать.
И я подробно рассказала Матвею о своём недостойном плане. Он слушал меня, а руки его всё теснее прижимали меня к нему.
— Тебе всё удалось, любовь моя, — с нежностью сказал Матвей, выслушав меня. — Те несколько секунд, которые я пережил, были поистине ужасны.
— Как тебе могло прийти в голову, что я думаю, чьё предложение принять? Эх, Матвей, Матвей!..
И я, к своему ужасу, почувствовала, как горячие слёзы хлынули из моих глаз. Моя душа полностью освободилась, наконец, от скверны и от мстительных мыслей.
Матвей утешал меня, просил прощения и сжимал в объятиях. А потом мы вновь любили друг друга, и опять так, будто в первый раз.
Вот так закончилась история моей ме́сти и началась наша с Матвеем общая история.
В августе мы поженились. Матвей и отец (в первый и в последний раз эти двое сошлись во мнениях) настаивали на большой и пышной свадьбе, но мне удалось их переупрямить. Торжества как такового вообще не было: мы расписались и тут же улетели в путешествие.
С тех пор мы не расстаёмся с Матвеем ни на миг. Живём на две страны. Где именно — так никто, кроме нас, и не знает. В гости к родителям мы приезжаем всегда сами. Возможно, отец и провёл какое-нибудь собственное расследование для того, чтобы успокоиться,