ещё лучше. Хорошо?
– Зачем?
– Ну… будешь потом самой-самой крутой, – повторяю её слова.
– Надо по номеру позвонить? И я буду крутой?
– Да!
– Хорошо! Я позвоню вам, дядя! Как только у меня будет время, я наберу вас, и мы договоримся о встрече, – деловито произносит и встаёт, увидев, как дверь палаты напротив открывается. – Рада была встречи и нашему сотрудничеству!
Эм-м… Что? Мне сейчас ребёнок ответил, как какой-то бизнесмен? Где только фраз таких нахваталась?
– Вадим Данилович, – тянет Дмитрий Александрович. – Вы к брату?
– Да, – киваю и указываю ему на малышку у его ног. – Но встретил это юное дарование и остановился. Не смог пройти мимо такой прелести.
– Я ему рисунки свои показывала, и он сказал, что я должна позвонить по этому номеру, и он будет меня учить. А потом я самой крутой стану, – рассказывает ему девочка.
– Ты уже очень крутая, Алёна, – гладит малышку по голове мужчина. – Иди в мой кабинет. Жди меня там. Будем с тобой чай пить с вафлями.
– Хорошо, дедушка, – отзывается и, схватив пенал, убегает.
– Извините, Вадим, – заговаривает Дмитрий Александрович, когда Алёна скрывается в его кабинете. – Не с кем было оставить. Крестница моей Сары. Но девочка тихая. Никакого шума от неё. Вечно рисует, и всё.
– Только пациентов на конфеты раскручивает, – кидаю с улыбкой.
– Ну, это они сами, – защищает девочку, но тоже не может сдержать улыбки. – Ладно, я пойду. А то без меня сейчас все вафли съест, а мне потом отчитывайся перед её мамой, почему она обедать не хочет.
– Дмитрий Александрович, а что насчёт выписки Егора? – останавливаю его. – Вы говорили, что можно будет его и на домашнее лечение перевести.
– Если найдёте сиделку, то могу в конце недели перевести.
– Найду.
– Тогда договорились!
Глава 12
Милена
– Мам, мам! – тянет меня Алёна за руку, прыгая рядом со мной. – А ты все дела решила? – интересуется, полная бодрости. Сама же она Дмитрия Александровича, отца Сары, замучила так, что у него даже голова разболелась.
Так-то малышка у меня спокойная, но болтушка и тарахтелка ещё та.
– Почти, – бросаю ей, продолжая вести её по коридору. – Одно мы с тобой сейчас вместе сделаем.
– Да? Вместе? – довольно расспрашивает. – А что будем делать?
– Навестим одного дядю, – останавливаюсь около палаты мужчины, которого Сара сбила. – Веди себя прилично! Он болеет, и ему нужна тишина.
– Хорошо, – сдаётся. – А ему можно мои рисунки показать? Я одному дяде уже показала, и он сказал, что я молодец! Рассматривал мои рисунки и хвалил.
– Можно, – киваю и пропускаю дочь в палату первой, после захожу сама и закрываю дверь. – Добрый день, – приветствую жертву аварии.
– Добрый день, – повторяет за мной Алёна и срывается: – А хотите мои рисунки посмотреть? – подбегает с альбомом и раскрывает его на кровати мужчины.
У Алёнки никогда терпения не хватает, чтобы дождаться нужного момента. Если она что-то наметила, то получит это прямо сейчас, иначе никак и никогда. Дурацкая черта характера. Думаю, она в отца такая. Тот тоже, когда заметил, даже заплатить был готов за ночь со мной.
– Показывай, – мнётся мужчина, которого постригли, побрили, помыли и сделали из него «человека». Сейчас он ничем не отличается от обычного старичка, который лежит в больнице.
– Извините, – прошу у него прощения за дочь. – Она просто любит показывать и хвастаться рисунками. И получать комплименты.
– Это ёжик, – показывает Алёна ему свою свежую лесную картинку. – А это медведь. Мне его помогал дедушка Дима рисовать. Поэтому он немного кривой, – издаёт короткий смешок.
– Нормальный по мне, – усмехается мужчина. – Хочешь, я вот здесь тебе на дереве дятла нарисую.
– А вы умеете?
– Умею. Только его и умею, – кидает со смешком.
– Рисуйте здесь, – переворачивает лист и даёт нарисовать птичку на чистом. – Я потом перерисую.
– Хорошо, – кивает он и в течение минуты рисует птичку. После Алена хватает альбом и уходит в сторону, чтобы перерисовать.
Я же беру стул и сажусь рядом с мужчиной.
– Вы меня помните? – спрашиваю его.
– Да. Ты та девочка, которая меня в больницу привезла и в эти хоромы заселила, – обводит палату рукой.
– У вас с бедром что-то.
– Да, с бедром у меня давно проблемы.
– Ну да, – киваю. – У вас там что-то с протезом. И из-за столкновения с машиной он сместился, – привираю, чтобы он не подумал ничего лишнего. – И мой долг был вам помочь.
– Добрая ты девочка, – вздыхает и неуверенно касается моей руки, поэтому я своей накрываю его, показывая, что мне приятны его прикосновения и слова.
– Я Милена, – представляюсь. – Можно просто Лена или Мила.
– Меня зови Тихоном, – хмыкает, кинув взгляд на Алёнку. – А девчушка?
– Алёна. Дочь моя.
– Милая такая. Забавная.
– Спасибо, – улыбаюсь и тоже кидаю взгляд на дочь. – Тихон, в общем, я пришла, чтобы сказать, что всё ваше лечение я оплатила. Будете здесь лежать, сколько врач скажет. И вот, вам ничего не надо больше? Там… Футболку ещё? Нижнее бельё?
– Да всё есть, – мнётся смущённо. – Мне в больнице даже щётку для зубов новую выдали и полотенце. И халат. И даже тапочки! Всё есть!
– А может, что-то из сладкого? Я завтра к знакомому сюда приду, и к вам могу зайти.
– Да не надо. Здесь хорошо кормят. И десерт вечером дают, – довольно произносит, облизнувшись.
Хм-м… Десерт. Да, надо будет ему что-то такое купить. Сладенького всегда хочется. Да и дедушке вес нужно набрать. Дмитрий Александрович говорит, что у него масса тела недостаточная. На грани.
– Девочка, я даже не знаю, как потом тебя благодарить, – произносит, смущённо опустив голову.
– За что? За то, что сбили? Ну, знаете… За такое не благодарят, – свожу всё к шутке.
– Да у меня после этого жизнь изменилась! Лежу здесь! В тепле! Кормят! Лечат!
– А вы… правда бездомный? – не удерживаюсь от вопроса.
– Не всегда им был, – грустнеет. – У меня и семья была. И работа хорошая. Я инженером работал, а жена – моя заведующая складом. Хорошо жили. Мирно. Дочь потом устроилась к нам на завод. К матери в помощницы.
– Но потом она вас бросила? И всё покатилось? – уточняю, применяя стандартный сценарий таких истории.
– Нет, – мотает головой. – Пожар на складе начался. Я на выезде был, а они там. Не смогли выбраться. Я и запил после этого. Потом уволили за пьянку. А затем мошенники квартиру мою забрали. Вот так и оказался таким… никому не нужным. Одиноким.
– Мне так жаль, – искренне произношу и краем рукава слезу промакиваю.
– Мне тоже! – вздыхает. – Что с ними не был там. Сейчас бы с ними на небесах. А так…
– Нельзя
