У него никого не было, даже матери, которая научила бы его правилам этикета. Он обычно хватал какую-нибудь булку с проезжавшей мимо телеги и жевал ее на ходу. Он даже не помнил, когда в последний раз сидел и ел за столом.
Не поднимая глаз, чтобы не встретиться взглядом ни с Марией, ни с Рассом, он неуверенно взял в руки вилку, украдкой все же бросив взгляд на соседей по столу. Мария насаживала на вилку кусок картошки, а Расе сгребал ложкой в одну кучу все, что лежало у него на тарелке.
Бешеный Пес облегченно вздохнул. За ним никто не наблюдает, никому нет никакого дела до его манер. Неловкость прошла. Он взял нож и начал резать ветчину.
– Скажи, сынок, – спросил Расе с полным ртом, – откуда ты родом?
Бешеный Пес проглотил порядочный кусок картошки, прежде чем ответить:
– Из Чикаго.
– У тебя там семья?
– Не-а.
– Никакой родни?
Бешеный Пес улыбнулся. Что-то на мгновение шевельнулось у него в груди. Какое-то воспоминание.
– Моя мама умерла, когда я был ребенком.
– Мне очень жаль. А твой отец?
– Однажды он вышел, чтобы купить банку табака, и больше не вернулся. До меня дошел слух, что он умер.
Он увидел, что Мария смотрит на него, но она тут же отвела взгляд.
– Мне... очень жаль.
– Не стоит жалеть мерзкого пропойцу, который не мог удержаться ни на одной приличной работе.
Мария и Бешеный Пес снова встретились взглядами, но оба промолчали. У него появилось какое-то чувство общности с ней, словно она понимала, что значит, когда тебя бросают. Странно, подумал он. Какой-то абсурд!
Остаток трапезы прошел в приятном молчании. Когда все кончили есть, Мария встала и собрала грязную посуду. Поставив ее сбоку от раковины, она открыла кран. Вода с шумом полилась в металлическое ведро, стоявшее в раковине.
– Мистер Стоун, – бросила Мария через плечо, – завтра день стирки. Можете оставить свои вещи на крыльце.
– А если у меня нечего стирать?
Вытерев руки о передник, она обернулась и оглядела его с головы до ног, остановившись на рубашке в пятнах от грязи.
– Есть чего.
– Тогда я сам выстираю.
– Я уверена, что... когда-нибудь и выстираете. Я предпочитаю выстирать сама... – она чуть повела носом, будто принюхиваясь, – как можно скорее.
– Ладно, – пожал он плечами. – Если вам так уж хочется стирать мое белье...
Она остолбенела, то ли от смущения, то ли от гнева. Ее лицо пошло пятнами. Она открыла рот, несомненно, чтобы осадить его, но промолчала!
– Да, мисс Трокмортон?
Ее челюсти сомкнулись с хорошо слышным стуком. Он видел, как она борется с собой, чтобы не сказать лишнего.
– Мистер Стоун, завтра утром я разрешу вам собирать яблоки.
Он нахмурился. «Разрешу вам собирать яблоки»? Звучит так, словно оказывает ему большую милость, которую он не заслужил.
– Работа, конечно, трудная, но полагаю, что, если вы не будете отвлекаться, вы вполне справитесь. Чтобы обобрать все деревья в саду, потребуется неделя. Так что мы можем начать, пока вы еще здесь.
Наконец-то он понял. Она решила, что он тупой.
– Собирать яблоки... трудная работа?
– Не такая легкая, как кажется на первый взгляд, мистер Стоун. Завтра с утра вы первым делом должны будете спуститься в подвал. Там вы найдете пять бочек. Все они помечены словами: красные, почти красные, желтые, зеленые и падалица. Потом вы пойдете в сад – он находится на пастбище справа вдоль ручья – и начнете собирать и сортировать спелые плоды. Я буду проверять вас каждый час. Вы меня поняли?
– Вы хотите, чтобы я сорвал яблоко, проверил, какого оно цвета, и положил в бочку в соответствии с надписью?
Она просто сияла, как будто не ожидала, что он поймет.
– Совершенно верно.
– Значит, вы их сохраняете согласно цвету? Вопрос, по-видимому, удивил ее. Она перестала улыбаться.
– Нет.
– Значит, продаете по цвету?
– Нет.
– Тогда зачем их отделять? Ни один фермер, на которого я работал, так не делает. А я собирал яблоки миллион раз.
Мария напряглась и раздраженно поджала губы.
– Мне все равно, как собирают у других фермеров, мистер Стоун. Я всегда собирала урожай в своем саду таким образом. Если вы полагаете, что для вас делать так – непосильная проблема...
– Да я справлюсь. Просто я удивился, зачем их сортировать, но вы мне растолковали.
– Так вы поняли?
– Конечно. Вы любите, чтобы все лежало аккуратно и по цвету. – Он встал и, засунув большие пальцы за ремень своих мешковатых джинсов, подошел к ней. – Неудивительно, что я представляю для вас проблему.
Она попыталась отступить назад, но за спиной мешала раковина.
– Поверьте, мистер Стоун, никаких проблем у меня с вами нет.
Он наклонился и оказался так близко, что мог рассмотреть веснушки у нее на носу и золотистые точки в ее карих глазах.
– Вот и отлично. Значит, мы поладим.
– А вот тут вы ошибаетесь, мистер Стоун. Вряд ли мы поладим.
Глава 5
Дерево заслоняло собой теплое утреннее солнце. Свет пробивался сквозь трепещущую листву и оставлял яркие пятна на усеянной яблоками траве.
Бешеный Пес наблюдал за работой Марии. Она стояла на нижней перекладине деревянной лестницы, сосредоточенно и серьезно проверяя яблоки на спелость, как генерал на линии фронта.
Что-то заключалось в ней такое, что возбуждало его интерес. Даже на дурацкой, шаткой лестнице она стояла прямо, словно мраморная статуя, подняв подбородок на девяносто градусов.
Сдержанность– вот что привлекает его внимание, решил он. Ему еще в жизни не встречался ни один человек, который бы сдерживался. Все, кого он знал– и мужчины, и женщины, – пили слишком много, слишком часто переезжали с места на место и умирали слишком молодыми.
Другое дело Мария Трокмортон. Она, наверное, ни разу в жизни не танцевала, не пила, не имела близости с мужчиной. А ведь она уже не девочка, а ведет себя так, будто закована в броню. Все время держит себя в руках. И все же, несмотря на всю ее дисциплинированность, в ней присутствует какая-то мягкость, которая его удивляла и интриговала. Вчера вечером он увидел, как она смотрит из окна кухни на темнеющие поля фермы. Что-то загадочное содержалось в ее взгляде. «Какая все же женщина скрывается под суровой внешностью училки в несуразных коричневых платьях?» – подумал он. В тот вечер она напоминала – ну не абсурд ли? – женщину, жизнь которой не всегда протекала безоблачно.
