недовольно покосился на дрыхнущего Калачева.
— Не может же он пропустить момент, когда ты попрощаешься с майбахом. Да, Калач?
Калачев, услышав сквозь сон свое погоняло, хрюкнул что-то неопределенное.
— А еще просил не сравнивать с рыбкой гупи, — проворчал я. — Говорил же тебе, что все случилось.
Лютаев повернул ко мне голову, явно чтобы сказать какую-нибудь гадость, но вместо этого выдал:
— А с рожей что? Это женщина тебя так не хотела или, наоборот, настолько хотела, что вырубила тебя и воспользовалась твоим вонючим тельцем? — Денис нажал на педаль газа и машина мягко тронулась с места.
— Я подрался с бандитами за кошелек дамы, — не без гордости заявил я.
— И кошелек достался тебе? — хмыкнул Лютаев. — Да ты прям вжился в роль маргинала!
— Кошелек достался даме, а дама мне.
— Да ты прям супермен!
— Я скромняга, поэтому можешь звать меня просто мэн.
— Дебил ты.
— От дебила слышу. Я думал, что это вы актеров подослали. Боялся, что покалечу, и мне счет выставят.
— Да ну, мы вообще не ожидали от тебя, что ты так далеко зайдешь. Скажи, Калач?
Но на этот раз Калачев не отреагировал.
— Просыпайся! — оглянувшись назад, завопил Лютаев. — Майбах наш!
Егор завозился, потом подскочил, протирая заспанные глаза:
— Что, правда, да?!
— Нет, конечно, — ухмыльнулся я, поворачиваясь к нему, чтобы рассмотреть на его лице все оттенки разочарования. — Вот бы ты так подрывался на помощь замерзающему на морозе другу, — укорил его.
— Да я… я… вообще не понял, что это ты мне звонишь. Думал, что ты мне снишься.
— Вот это признание. И часто я тебе снюсь? Мы чего-то о тебе не знаем? — прицепился к нему я, желая отыграться за то, как он проигнорировал мой звонок.
— Отвянь, а, — надулся он. — Лучше доказательства предъяви.
И предъявлю. У меня же фоточки моей голенькой феечки в телефоне.
— Бля, — я хлопнул себя по лбу. — Возвращаемся. Я телефон в кармане тулупа оставил.
— Ну ты и дегенерат, — выругался Лютаев. — Я так на встречу опоздаю, — но все же развернулся обратно.
Только машина затормозила, как я пулей выскочил из нее и поскакал горным козлом к мусорным бакам. Там уже собрались мои конкуренты. Два бомжа. Один старый, другой помоложе. Как назло они копошились в том самом баке, куда я закинул тулуп.
Глава 13
Слова, сказанные по приколу феечке, теперь могли оказаться правдой. Видимо, назревала битва с местными бомжами за мое имущество.
Как истинный дипломат, я решил начать с переговоров.
— Эй, ребят. Я тут сегодня тулуп оставлял.
Но моя доброжелательная фраза была встречена весьма враждебно.
— Не заливай, мы его первым нашли, — прогундел молодой бомж.
— Я на него и не претендую. Там в кармане моя вещь. Я заберу ее и уйду.
— Так я тебе и поверил, — взъярился молодой, угрожающе надвигаясь на меня. — Это наш район, ясно?
И когда я был готов уже влепить ему, услышал спокойный голос второго бомжа:
— Степка, пусть заберет, что хочет. Вдруг правду говорит.
Тот, кого назвали Степкой, остановился, таращась на меня припухшими глазами, но бычить не перестал:
— Да брешет он, Антоныч! По роже видно! Развести нас хочет. Щас схватит тулуп и сдрыснет, и чё, за ним бежать?
— Коль брешет, то на его совести будет. Да и тулуп ему нужней. У нас с тобой-то есть одежа зимняя, а он, бедолага, в футболке ходит.
Степка нехотя отступил в сторону, то и дело злобно позыркивая на меня. А старик Антоныч достал злополучный тулуп и протянул мне.
— На, бери, не бойся.
— Спасибо.
Я залез в карман, вытащил телефон, зажал крепко в кулаке, вернул тулуп старику и побежал, трясясь от холода, к парковке.
Услышал за спиной, как Антоныч поучал Степку:
— Доверять нужно людям, Степан.
Тот только фыркнул.
Не добежав пары метров до машины, открыл галерею и отправил несколько фотографий на электронку Калачу и Лютому. Улыбнулся. Ребята будут в восторге от моих способностей фотографа.
— Ты застрял там? — заорал на меня Лютаев, как только я умостил свой зад на сидении. — У меня скоро встреча! На второй заход к своей бабе пошел или цветмет на сдачу искал?
— Да, блин, меня бомжи окружили, отдавать тулуп не хотели.
— Видишь, хорошая вещь, знающие люди сразу оценили, а ты, привереда, ломался, как красна девица, не буду, не надену.
— Где доказательства? — подал сонный голос Калачев.
— Почту проверь. И ты тоже, — кивнул Лютому.
Пацаны синхронно полезли в свои телефоны.
— Что это за хрень? — удивился Калачев и ткнул мне в лицо экран смартфона.
— Видимо, пейзаж, — засмеялся Лютаев.
— Это вид из окна, — ровным тоном пояснил я.
— А нам это зачем?
— Ты дальше листай. Там все самое интересное.
— Неужто фото в стиле ню?
— Типа того, — неопределенно махнул рукой.
— Да ты издеваешься! — протянул Калач. — Твоя довольная рожа и спящая баба на кровати, с одеялом, натянутым по уши. И что это доказывает? Что ты рядом голый посидел? Да она могла тебя из жалости на ночь оставить, на коврике у двери постелить, а ты разделся, к ней приперся, когда уснула, и селфи сделал. Видишь, как она укуталась, только нос торчит, чувствовала, что под одной крышей с извращенцем ночует. Лютый, вот как юрист скажи, что доказывает эта фотография.
— Лишь то, что он находился в ее квартире, пока она спала, — Денис вывернул с придомовой территории на дорогу. — Может, у тебя какое-то более удачное фото есть?
Штук двадцать с разных ракурсов. И на всех моя голенькая феечка лежит на белоснежном белье, как Венера в морской пене. Не знаю, что на меня нашло. Не сдержался просто. Она была так красива и соблазнительна, что мне захотелось запечатлеть ее на память. Потом я укрыл ее одеялом до подбородка и сделал контрольную фотографию.
Ее-то я и скинул Лютому и Калачу.
— Нет у меня ничего. Я вам, что, папарацци?
Не собираюсь я с ними делиться своей феечкой, не хватало еще, чтобы они шарили по ее телу своими масляными взглядами.
— Факт интима не доказан, — вздохнул Денис.
— Бля, ну а как вам доказать? Ну, яйца мои потрогайте. Убедитесь, что они пустые!
— Что за нескрепные предложения? — смерил меня возмущенным взглядом Лютаев.
— Не буду я трогать его яйца! — скривился Калач. — Даже ради майбаха!
Я бы очень удивился, если бы они согласились. Да, у нас крепкая мужская дружба, но не настолько. Не настолько.
— Может, съездим к этой даме и узнаем, было ли у нее что-то с Горой? — предложил Калачев.
— Ага, представимся полицией нравов и спросим, что она делала
