улицу, я удивился — думал, будет ветрено, но силой неведомой магии стоял штиль, который изредка нарушал лёгкий и освежающий ветерок.
— Ну, что, пойдём к директору? — по-отечески улыбаясь, обратился ко мне Линь.
VI
Весь этот остров пропитан магией! Крайне непривычно — кажется, что к чему ни притронься, получишь сильный разряд магией, сравнимый с ударом электричества, когда по незнанию суёшь пальцы в розетку. Однако и к такому со временем привыкаешь. Теперь всё окружающее меня ассоциируется не с лабиринтом из оголённых проводов, а с ночными железнодорожными путями — удивительная смесь волнения с уютом, чего-то родного, но таящего за собой призрачную опасность.
Шли мы тем временем по коридору с высокими потолками. Весь путь я не переставал удивляться тому, как архитекторы совместили готику с викторианским стилем. Видимо, этим сочетанием и обусловлена странная аура уютного дискомфорта. Словно действительно оказался в волшебном и таинственном месте. А, ну да…
Кабинет же директора оказался на удивление простым и непримечательным: книжные полки в количестве много, картины и фотографии не вызывающих интереса, пара кресел у кофейного столика и классический для кабинетов массивный стол, с аккуратно разложенными бумагами. За этим монументальным столом сидел седой и иссохший дед, постоянно поправляющий слезающие очки и что-то внимательно изучающий в ноутбуке.
— Дедушка Аластер! — с улыбкой на лице выдал Линь, вальяжно приближаясь к старику.
— О, хо-хо, Линюшка, хоть что-то радостное сегодня, — сухие губы растянулись в подобие улыбки, которая робко выглядывала из-под седой бороды.
— Вы уже слышали о произошедшем?
— Я знал, что рано или поздно подобное может произойти… Бедные ребятки… Надо было изначально ввести занятия по самообороне и боевой магии на факультетах иллюзий и целительства…
— Ну, полно вам, дедушка, — голос Линя был мягок, видимо, не хотел вырывать старого из раздумий.
— Лишь бы не повторилась двадцатилетняя история…
— Директор Аластер, — Линь сменился в лице, стал на приемлемый градус холоднее, — со мной новенький.
— Кто? — очки вновь сползли с узкого носа старика.
— Акира, мой сын.
— Так, а чего ты раньше не сказал?! — директор встал с кресла, тут же заглянув за спину Линя, встретившись со мной взглядами. — Так-так, малыш Аки…
— Приятно познакомиться, директор, — я кивнул в знак уважения.
Однако старик, будто не слышал моих слов, подошёл и взял за плечи, внимательно изучая своими поблекшими серыми глазами. Хватка у него была сильная. Настораживающее сильная.
— Весь в отца, — заключил директор, довольно сверкая белоснежными зубами. — Родись вы с Линем дамами, точно стали бы первыми красавицами Империи. Нельзя вам воевать, нельзя такую чистоту пятнать кровью, а ту, что имеете, поскорее смывайте… Ну, я заговорился чего-то, — старик ослабил хватку. — Аки, ты ведь хочешь поступить? Хочешь проверить себя?
Я кивнул.
— Линь, наверно, успел напугать тебя вступительными тестами? Так ты не бойся, в этом году их не будет, в этот раз мы отбираем по умениям. Этот год — год милосердия и сострадания, как объявил Император, поэтому мы позволяем поступить многим, независимо от их происхождения, были бы способности…
— Директор, может ближе к сути, — Линь указал на часы, висевшие над дверью.
— Ах, да, точно, — старик тихо посмеялся. — Аки, хоть я и благосклонен к тебе, как к сыну моего крестника — Линь Синя, но поблажек давать не буду. Ты последний, кто стал студентом в этом году. Завтра всех поступивших ожидает отборочное испытание, по итогам которого каждого определят на подходящее ему направление.
— О, время, — оборвал директора Линь, быстро покинув кабинет.
— Ты же к целителям? Объяви им о том, что скоро начнутся курсы по самозащите! — крикнул вслед уходящему директор. — Занятой у тебя отец, ты прости, что нагружаю его работой…
— Всё хорошо, господин…
— Можешь просто дедушка, — улыбнулся старик, приглашая меня присесть у окна.
* * *
Директор Аластер Ди — глава ветви Романа, второго сына императора. Некогда сильнейший маг Империи теперь был похож на обычного старика, чья жизнь медленно и неумолимо шла к закату. Он считался чертовски спорной личностью благодаря одной своей способности — умению обставить всё так, чтобы каждый остался доволен. Так он и совмещал природный альтруизм с тягой укрепить положение своего рода.
— Я сразу заметил талант в твоём отце, — рассказывал директор, глядя в окно, — да, пусть он и рос в другом клане, пусть и был потомком самого Вольдхара…
Взгляд директора остановился на статуе героя прошлого, гордо возвышающейся в своём одиночестве во внутреннем дворе академии.
— …многие и по сей день спрашивают, зачем я помогаю ему — это дань уважения прошлому, настоящему и будущему. Потомок Спасителя получил устойчивую опору, на которой построил не только свою жизнь, но и жизнь современную. Это ведь он сделал огромный вклад в то, чтобы остановить тот переворот двадцать лет назад. Да, в какой-то степени с ним поступили нечестно, отправив в ту ссылку, но теперь — то он вернулся. И не один…
Старик вновь поправил очки, после чего продолжил:
— Наверно, тяжело, когда мотаешься с места на место без возможности строить собственную судьбу? Я слышал, что это ты обезвредил обезумевшего студента, это ведь так?
— Да.
— Нелегко было?
— Да…
— Ты всё ещё пытаешься принять этот факт?
— Можно и так сказать.
Чёрт, что ему отвечать-то?! Линь, скотина ты патлатая, успел смыться!
— Вскоре ты привыкнешь, — в голосе слышались отзвуки той давно забытой теплоты. — Трудно поверить, но когда-то я это же говорил твоему отцу. Но ты наверно устал от речей старого человека, не хочешь посетить лекцию? Думал, что не стоит сейчас удивлять учеников, но с ними тебе должно быть проще, учитывая, что ожидает всех завтра.
— Вы правы, директор, но почему же вы так абстрактно говорите об испытании?
— Это совершенно новое испытание, в котором все должны быть в равных условиях, а предупреждён, значит, что? Вооружён! — что-то озорное промелькнуло в этом старом человеке. — Но о деталях скоро должен рассказать наставник твоей группы. Я провожу тебя, пойдём.
И всё-таки старик двигался хорошо, пусть сначала это и казалось безумным. Похоже, что магия действительно способна уравнять людей с теми, кто многие века доминировал над ними — вампирами. Но любое равенство легко нарушить. Если вампиры с годами становятся сильнее и мудрее, то люди теряют свою форму, приближаясь к своему естественному концу. Но именно этот неизбежный конец способен сделать человека сильнее — что ещё терять умирающему? А если терять нечего, то и бояться нечего? И если страха нет, то нет и каких-либо ограничений? Значит, становишься в разы сильнее? Думаю, да. Мы, вампиры, имеем целую вечность, которая никогда не
