ответить на все интересующие Хью Барбера вопросы, но встречу с Константом просит отложить.
Хью, предпочитавший личный контакт беседам по телефону, недовольно скривился, но задал заказчице несколько вопросов.
— Уважаемая госпожа Майер, размышляя над версией побега Юю из дома не с целью дальнейшего самоубийства, а именно с целью сбежать, как говорится, я пришёл к выводу о том, что Юджине требовался помощник, и, возможно, не один.
— Почему вы так решили?
— Юджина убежала из дома в пижаме и туфельках. Вряд ли она могла оказаться незамеченной на улицах города, ведь вилла «Синий вереск» не стоит на берегу Шельды?
— Хм, этим вопросом задавались полицейские, но пришли к выводу о том, что от «Синего вереска» до берега Шельды немногим более километра, и нет ничего странного в том, что Юджину никто не заметил поздним вечером или ночью. Слуги также спали. А пропажу внучки обнаружили только к двенадцати часам, когда она не спустилась ни к завтраку, ни к ленчу. Скорее всего, она убежала из дома ночью.
— Вещи Юджины пропали?
— Мы проверяли не только детскую, но и весь дом. И заметили, что ничего существенного не пропало, кроме коричневого болоньевого плаща. Видимо, она в нем ушла из дому.
— Не правда ли, странно. Девочка идёт топиться на Шельду и надевает плащ, чтобы не замёрзнуть?
— Я твердила об этом полицейским, но они меня не слушали.
— Плащ, я так полагаю, не нашли?
— Нет.
— Ценности и дорогостоящие вещи не пропали?
— Нет, насколько я помню. Даже наличные деньги, хранившиеся в библиотеке, остались нетронутыми.
— Кто- либо приезжал к Юджине накануне её побега или за пару дней до этого?
— Нет, слуги бы знали.
— А сама Юджина ходила куда-либо?
— Как обычно, она совершала ежедневную полуторачасовую прогулку и посещала психиатра за три дня до гибели.
— Психиатра Губерта Зильберштейна?
— Именно его. Полиция задавала ему вопросы, но он ничего не знал о намерениях Юджины, сказал, что её поведение не вызывало опасений. Она лишь жаловалась на папарацци, которые преследуют её на улицах.
— А папарацци удалось допросить? Об этом нет ничего в полицейских отчётах.
— С одной из газет у нас была долгая тяжба, и мне удалось добиться взыскания морального вреда за травлю моей внучки, — трубка вздохнула и помедлила. Видимо, Лилиан Майер не хотелось рассказывать о таких неприятных вещах. — Корреспондент был уволен, но найти связь между самоубийством Юю и действиями папарацци полиции не удалось.
— Как вы полагаете, кто-то из слуг мог содействовать побегу Юджины?
Телефонная трубка помолчала.
— Трудно сказать. С Бо Олливен у Юджины были сложные отношения. Они не ладили. Домоправительница заботилась о моей внучке, можно сказать, полностью обслуживала её: готовила, убирала, сопровождала на прогулки. Но Юджина к ней относилась плохо, иногда бросала в неё вещи, даже пыталась бить Бо.
— А Констант Смолланд?
— Он с детства был рядом с Юджиной, они были приятелями, но после пожара практически перестали общаться. Констант занимался садом, в доме почти не бывал… Также он выполнял мелкие поручения в связи с покупками и оплатой счетов. Бо Олливен следила за тем, чтобы Юю и Констант не входили в контакт. Сами понимаете, два подростка, которые могли бы оставаться наедине… учитывая неопытность и беззащитность больной девочки.
— Да… Береженого бог бережёт.
— Но, всё же, не стоит исключать Константа из списка подозреваемых в причастности к побегу Юю, — неожиданно для Хью сказала Лилиан. — пожалуй, я сама с ним поговорю до вашей встречи. Посмотрю на его реакцию, может, моё чуткое сердце и даст мне подсказку. Вы не возражаете?
— Ммм, хорошо, — неуверенно протянул Хью Барбер.
— У вас есть еще вопросы?
— Да, — нетерпеливо ответил Хью. — Обо всех ли друзьях и знакомых Юджины мне стало известно из документов?
— Моя внучка была совсем юной, она училась в школе, много общалась с представителями прессы и различных организаций, она была в центре внимания. Но после ужасной трагедии с Якобом всё как-то быстро отвернулись от Юджины, самое её имя словно стало под запретом. Она оказалась в полной изоляции от своего класса. Я в немалой степени переживала об этом, но профессор Бреццель утверждал, что пока мы не будем уверены в стойкой ремиссии у Юю, то ей не следует расширять круг общения… Это могло быть опасно как для них, так и для неё самой. Больные люди ведь очень ранимы, не так ли?
— Видимо, да, — Хью почувствовал, что инициативу разговора он безвозвратно потерял.
— Так что компания Юю — это слуги виллы «Синий вереск», врачи да мы с Мирандой.
— Я бы хотел также поговорить с Мирандой, если вы позволите. — сказал Хью Барбер.
— Если в этом есть необходимость, то я не против, однако моя внучка до конца месяца будет в Мексике, она путешествует с бой-френдом.
— Нет, столько я ждать не могу, — пробормотал Хью. — А Миранда не жаловалась на то, чтобы к ней поступали какие-либо угрозы?
— Нет, мне об этом ничего не известно. Прошу вас не медлить и начать поиски Юю в Германии. Благословляю вас, мой мальчик, — со слезами в голосе сказала госпожа Майер и повесила трубку.
Хью Барбер прошёлся по своей небольшой комнате. Ему очень не нравилось, что в его расследовании имеется только одна версия: Юю жива, прячется от родных, но при этом угрожает им и шантажирует свою бабушку. Это противоречило здравому смыслу и официальным документам полицейского расследования гибели девочки. И, главное, что Хью не мог понять, зачем Юю это понадобилось?
Глава 8. Неудача в Мюнхенской галерее
14 августа 1984 года Хью прибыл в Мюнхен, к стыду своему, он заметил, что чувствует себя чужаком в этом огромном старинном городе. Хью Бабер никогда не покидал Бельгии, и первая поездка за границу была для него подлинным культурным событием. Его интересовало всё — от устройства крупного аэропорта «Мюнхен Рим» до фасонов платьев немецких красоток, от Фрауэнкирхе до цен в ближайших закусочных. Ещё в самолёте Хью внимательно прочёл сведения о сотрудниках
