— Про кого?! — хором воскликнули друзья.
— Понимаете, я думаю, что без него тут не обошлось, — торопливо заговорил Веля, — двенадцать лет назад он, как вы говорили, вероломно напал на штаб ОЗК, потому, что ему там было что-то нужно, так?
— Ну, так, — кивнул Ярик.
— Но он тогда не нашел, что искал, верно?
— Говорят…
— Так может быть, то, что ему нужно было в той папке? — выпалил Велимир. — Если мой дет такой большой начальник, его не будет грабить простой жулик. И простой жулик не подговорит на такой заговор работника лагеря. Если здешние работники, правда, такие честные, как вы говорите.
Последнее замечания, похоже, ставило Ярослава в тупик.
— Честные, — неуверенно подтвердил он.
— Тогда, может быть, кто-то из их не по доброй воле помогает Пугачеву, — горячо добавил Веля, чувствовав, что особого восторга у друзей его затея не вызвала, — может, он кого-то заставил!
Повисло тягостное молчание.
— Выходит, в лагере «Орлиные врата» у Константина Пугачева свой человек, — наконец вымолвил Лоло, — да, сильно. Но как ты собираешься его раскрыть?
— Будем расспрашивать, кто что знает про Пугачёва, — бойко заявил Веля, — вроде как из любопытства. И будем наблюдать. Преступник может выдать себя, рано или поздно.
Велимир понимал, что это не самый надежный и четкий план, какой должен быть у настоящих детективов, но ничего лучше им всё равно пока не придумать.
— Я категорически против нарушений устава, — Ярик упрямо скрестил руки на груди.
— А я — категорически за! — Неожиданно вмещалась Любава.
Ярослав мгновенно перевел гневный взгляд на сестру:
— И ты меня еще называешь ребенком?!
Велимир поспешил опять вмешаться:
— Тише! — Они тут всё-таки секретный план обсуждают! — Я не предлагаю делать что-то хулиганское. Наоборот, нам нельзя привлекать к себе внимание.
Но Ярик всё равно оставался непреклонен:
— Вряд ли мы так что-то узнаем. А твой дед имеет влияние не меньшие, чем Самсонова, он не позволит затягивать следствие.
Велимир немного замялся, потом ответил, очень тихо:
— Если захочет.
— То есть? Ты и его в чем-то подозреваешь?!
— Нет! В смысле.… Не в том смысле! — замахал руками Веля. — Просто, понимаете, теперь я не могу верить на слово даже ему.
Друзья опять напряженно переглянулись. Любава и то притихла.
— Знаешь, неуважение к старшим у нас считается очень большим недостатком, — тихо заметил Лоло. — Уж я-то знаю.
Ветер в листве затих также резко, как и появился.
Велимир взглянул на друзей очень серьезно.
— Я их уважаю. Но я хочу узнать всю правду о своей семье, что бы там ни было. Если этот Пугачев убил моих родителей, я имею право знать, хотя бы ради чего они погибли.
Любава присвистнула:
— А ты не плох для новичка.
— Я стараюсь. Так вы со мной?
Девочка, уже одобрившая «нарушение устава», тоже вопросительно уставилась на брата и Лоло. Те безнадежно вздохнули.
— Чувствую, что слова Баюна на счет моей судьбы начинают сбываться, — махнул рукой Лоло. — В той папке, видать, было что-то очень важное, если из-за нее устроили такую заварушку, Пугачев или кто другой. Твой дед может и не хотеть ее возвращения. Точнее, попадания в руки царских сыщиков.
— Тогда, в кабинете Самсоновой, он не сказал старшине, что пропала папка, — добавил Велимир еще тише, — он сказал, что ничего не пропало…
— Да? — Ярик, казалось, задумался о чем-то своем. — И с чего же ты хочешь начать? Точнее, с кого?
— С домового, — оживился Веля. — Кто из местных может найти для такого дела домового?
Ярик пожал плечами:
— Вообще-то, любой. Только это всё на домовых совсем не похоже, они бывают вредными, сварливыми, но воровать — никогда!
Вчера в столовой, едва не перепутав кухонного помощника с дачным воришкой, Велимир узнал о местных домовых много интересного. Как оказалось, это единственный волшебный народ в Ар-царстве, имеющий самый настоящий профсоюз. Каждый домовой заключал с хозяевами дома особый «Трудовой договор», в который уж точно не входили обязанности вроде «ограбь соседа».
— Тогда…
Но их разговор прервали внезапные крики и грохот откуда-то слева.
Неприметная дверца, приваленная пустыми коробками, распахнулась, коробки разлетелись в стороны.
Из двери просто таки выкатился небольшой медведь. На нем было надето что-то вроде красной жилетки. Велимир сразу вспомнил, что видел его на трибуне в первый день, когда они преследовали Баюна.
За ним выбежала старушка, тощая, немного согнутая, наряженная в белый фартук и поварской колпак. В руке у нее была зажата скалка, которой она, похоже, и изгоняла медведя с кухни.
— Ах ты, разбойник! — Рявкнула она, почти настигая «жертву». — Ты что думаешь, я твои штуки забыла? Думаешь, бабка все-таки того, выжила из ума?! Не дождётесь!
Медведь всё же успел увернуться, быстро сориентировался в пространстве и метнулся за дуб. «Сыщики» едва успели посторониться.
— Только попадись еще! — крикнула ему вслед бабка, но догонять не стала. — А, привет, дети!
Ярик, Любава и Лоло энергично закивали и поздоровались. Похоже, их вся эта сцена совсем не удивила.
— Скоро ужин. Несмотря ни на что. — Сообщила бабуля и, покачивая скалкой, вернулась на кухню.
— Кто это был? — поинтересовался Велимир, косясь за дуб. — Случайно не родственница Бабы Яги?
— Это она и есть, — беспечно ответила Любава.
— Да?!
— Если ты про то, сколько ей лет, — хихикнула Любава, — она говорит, что возраст женщины — всегда загадка…
— У нее самое крупное алхимическое производство, деловая группа «Живая вода», — серьезно уточнил Ярик.
Лоло коротко усмехнылся:
— Это многое объясняет.
— А, понятно, — кивнул Велимир, хотя ему было понятно далеко не все. — У нас, в том мире, это называется бизнес-баба.
Ярослав строго покачал головой:
— Марфа Егоровна — очень уважаемый человек в государстве. А здесь работает на общественных началах. Мировая бабка!
— Злая, бессердечная старуха, — обиженно заявил медведь, выходя из-за дуба.
— Что, Топтыга, — Лоло по-дружески потрепал его за ухо, — не удалось поживиться?
— Да меня здесь вообще голодом морят! — простонал мишка, усаживаясь под дерево.
— А чего ты ожидал? Как говорит мой чтимый барон, «проклятые колдуны» славятся своей жестокостью!
— Но ведь не на столько!
Велимир вежливо кашлянул:
— Здесь что, все звери разговаривают?
— К счастью, нет, — ответил Ярослав. — Топтыга попал в наш лагерь давно, еще медвежонком, непонятно, как пролез. И один из кадетов умудрился его так заколдовать, что он обрел разум. Ну, как сказать, разум… — медведь тем временем стал подозрительно принюхиваться к Веле. — Точнее, способность вслух жаловаться на судьбу. Расколдовать его тогда никто не смог, вот и решили оставить.
Топтыга тем временем еще раз шумно втянул носом воздух и вдруг удивленно округлил глаза:
— Калинов?!
Велимир непонимающе глядел то на него, то на друзей.
— Балбес! — Ярик возмущенно толкнул медведя в бок. — Это
