Делия закрыла глаза, и перед ее внутренним взором возникла предсмертная записка матери, хранившаяся сейчас дома в шкафу, в особом ящичке.
И вновь, с комом в горле, она мысленно перечитала ее слово в слово. Страх матери перед злым духом был так велик, что она даже побоялась назвать его в своем прощальном послании к дочерям. В нем ни прямо, ни косвенно не упоминался священник Руфус Тоул. И тем не менее Делия и Клара точно знали, кто во всем виноват. По словам Клары, выводы напрашивались сами собой. И, несмотря ни на что, две недели тому назад, то есть всего через четырнадцать дней после того, как тело их несчастной матери предали земле, Клара позволила Руфусу Тоулу войти в их дом и беседовала с ним! И потом еще и еще раз! А когда Делия потребовала объяснений, то Клара отделалась пустыми отговорками.
Вечерняя прохлада заставила Делию поежиться.
Она открыла глаза. Издалека донесся звук чьих-то шагов, и девушка предположила, что это сторож совершает очередной обход. Сгустились сумерки, стало почти совсем темно, и Делия внезапно вспомнила, что Клара, вероятно, уже беспокоится о ней, и, кроме того, сегодня следовало закончить важное дело. Вместе с тем ей очень не хотелось уходить.
Если ответ на мучивший ее вопрос где-то существовал, то искать его надо в первую очередь именно здесь. Прежде Делия неизменно посещала кладбище по утрам, но теперь она убедилась, что лучше приходить сюда поздним вечером, когда солнце скрывалось за горизонтом, воздух остывал и ночной мрак окутывал могильные холмики… Вдруг до ее сознания дошло, что звук шагов сделался громче и неожиданно замер. Не успела она повернуть голову, как почти рядом раздался мелодичный голос:
— Добрый вечер, мисс Бранд.
Вскочив на ноги, Делия оказалась лицом к лицу с Руфусом Тоулом. Он держал в руках свою смешную соломенную шляпу, которую носил и зимой и летом, пряди темных волос без единой сединки падали на широкий лоб; его по привычке сжатые губы слегка скривились. Это обычное выражение лица священника недоброжелатели толковали как неискреннюю, елейную улыбку.
— Хвала Всевышнему, — добавил он.
От охватившего ее гнева Делию начала бить мелкая дрожь.
— Со дня похорон вашей матери мне еще не доводилось встречать вас здесь, — продолжал Руфус Тоул, — хотя, конечно, я знаю, что вы регулярно приходите на кладбище. Мои обязанности перед живыми, во славу Иисуса Христа, занимают все дневное время, и я бываю тут, среди усопших, только вечерами. Вы намеренно избегаете меня, дочь моя. У меня есть для вас послание. Я хочу вам помочь, а нам всем поможет милосердный Господь, могущественный, добрый и мудрый. Вы пришли, как я догадываюсь, к месту успокоения этой многострадальной женщины, вашей горячо любимой матери, чтобы скорбеть о ее несчастной доле, я же хожу сюда укрепить дух свой. — Руфус Тоул протянул руку. — Я с удовольствием поведу вас…
— Подите прочь! — тихо простонала девушка, хотя ей показалось, что она громко крикнула. — Уйдите… уйдите отсюда.
Делия не выдержала. Она не могла застрелить его — у нее пропал револьвер, не в силах она была и броситься на него, да и вообще что-то предпринять. А потому не оставалось ничего другого, как самой ретироваться. И Делия побежала, бросив шляпку у могилы матери. Все ее великолепные героические планы относительно справедливого возмездия и уничтожения зла закончились совсем банально — бегством сломя голову по ночному кладбищу. Один раз она споткнулась, но устояла на ногах и добралась до ворот, с трудом переводя дыхание.
Некоторое время Делия сидела в автомобиле, дрожа всем телом, пока не сообразила, что Руфус Тоул, покинув кладбище, застанет ее здесь. Запустив двигатель, она поехала в Коуди.
Езда — одно из ее любимых занятий — помогла девушке несколько успокоиться. Водить автомашину научил ее отец, и она довольно успешно освоила это искусство. Когда Делия достигла жилых кварталов, часы на панели показывали без десяти десять.
Вначале она намеревалась предварительно позвонить или заехать домой, но потом, поскольку находилась недалеко от дома Джексона, передумала; кроме того, ей хотелось при встрече обрадовать Клару приятной новостью. Поэтому, проследовав по Блэктейл-авеню, Делия повернула налево и через минуту затормозила перед номером 342.
Расстегнув три верхние пуговки платья, она достала записку Саммиса и вновь привела в порядок одежду. Затем выключила фары, вышла из машины и направилась к крыльцу. В этот момент к дому подкатил еще один автомобиль. Делия услышала, как распахнулась дверца и женщина крикнула:
— Это ты, Джин?
— Нет! Это я, Делия Бранд!
— О, какой сюрприз! — воскликнула Эми Джексон, урожденная Саммис, приближаясь.
— Я пришла поговорить с вашим мужем.
— К сожалению, его нет дома, он все еще в конторе.
Делия выразительно посмотрела на освещенные окна.
— Пусть вас не смущает этот свет, — заметила Эми, перехватив взгляд Делии. — Я всегда оставляю его гореть, когда ухожу из дома после сумерек. Я отлучилась лишь на несколько минут, чтобы купить в городе кое-какую мелочь.
— Вы уверены, что он в конторе? — спросила Делия, с опозданием осознавая всю бестактность своего вопроса.
— Да, я… Во всяком случае, он так сказал.
— Большое спасибо. Я проеду в контору. Мне обязательно нужно увидеться с ним сегодня.
Зажав в руке записку, Делия вернулась к машине и направилась к Халли-стрит. В это время суток перед Саммис-Билдинг вообще не оказалось свободного места, и ей пришлось проехать почти до конца квартала и оттуда вернуться пешком. Многолюдная улица сияла яркими огнями. «Тихая гавань» являлась центром ночной жизни города. Молоденькие продавщицы и безусые рабочие окрестных автомастерских нередко отваживались рискнуть десятью центами в рулетку, а однажды даже произошло невероятное событие для городка, когда Мортимер Каллен из Чикаго за пять часов спустил в карты восемьдесят тысяч.
Делия никогда не была в «Тихой гавани». Рассеянно взглянув на зазывную рекламу, она миновала широкие витрины и вошла в темную дверь. Лестница тускло освещалась электрической лампочкой, горевшей на верхней площадке. За стеклянной дверью с надписью «Саммис и Джексон» света не было, но, обнаружив, что она не заперта, Делия вошла в приемную и повернула выключатель. Записка служила ей своего рода охранной грамотой и оправдательным документом, подтверждавшим законность непрошеного вторжения. Подойдя к закрытой двери кабинета Джексона, она постучала. Никто не отозвался. Делия постучала вновь и громко попросила разрешения войти, но опять не получила ответа. Тогда девушка отважилась толкнуть дверь и ступить в темноту. Нащупав выключатель, она зажгла свет и тут же замерла, затаив дыхание. И ни Тайлер Диллон, ни кто другой не смогли бы на этот раз обвинить ее в подражании какой-то киноактрисе.
За письменным столом сидел человек в очень странной позе. Казалось, он нагнулся, чтобы поднять что-то с пола, но в силу какого-то непонятного каприза так и остался лежать животом на подлокотнике кресла.
