он набрал пару лишних кило, исчезла привычная легкость в мышцах. Просмотренное видео с участием Крымова пробудило у него радостные воспоминания. Эйфория бойца! Он был благодарен Кремеру. Рутинная работа, пусть и хорошо оплачиваемая, повергала его в уныние. А жалость к себе, как говорят на собрании анонимных алкоголиков, — призовой билет в бар!
Динамики компа пропели короткую мелодию. Пришло новое сообщение:
«Господин Авдеев! Мы получили вашу анкету. Для участия в отборочном конкурсе шоу „Путь воина” вы должны набрать семьсот выигрышных баллов или купить их на нашем сайте. Оплата производится по курсу ЦБ. С уважением, Анджело Джи».
Сергей присвистнул, увидев круглую сумму. Аппетиты господ-шоуменов впечатляли.
— Деньги — мусор! — пробурчал он себе под нос, ввел номер кредитной карты. СМС-сообщение уведомило уважаемого абонента, что перевод суммы был произведен успешно.
Прошло пять минут, прежде чем он получил новое письмо на электронный адрес.
«Господин Авдеев! Примите наши поздравления! Вы допущены к отборочному конкурсу. Вся информация в приложенном файле. С уважением, Анджело Джи».
Авдеев скачал файл, включил распечатку. Интимно загудел принтер, выползли два листа печатного текста. В глаза бросились даты возможного собеседования. Раз в неделю, по пятницам. Ближайшее было назначено на сегодняшний вечер, в девятнадцать тридцать. Устроители шоу были деловыми людьми, вхолостую время не тратили!
Сергей убрал листы в папку, вышел в приемную. Здесь ничего не изменилось, Настя набирала текст, свободные от колец пальцы с неистовой силой били по клавишам. Женщина порывисто обернулась:
— Я вам нужна, Сергей Матвеевич?
Ее большие чувственные губы, предназначенные для поцелуев, закаменели.
— Больше всего вы нужны своему сыну, Настя! — вырвалось у него неожиданно.
И, уже идя по коридору, он услышал ее дрогнувший голос:
— Когда вы вернетесь?
— Понятия не имею!
Распахнулись двери лифта, Сергей увидел свое отражение в зеркале, и оно его удивило. Жесткие черты лица смягчились. Он улыбался.
Глава 4
Мусорный полигон назывался «Новоселки». Он занимал территорию десять гектаров, в теплую погоду тошнотворный запах фенола долетал до близлежащих поселков. Городские власти закрыли свалку по причинам ухудшения экологии, место было обнесено высоким забором, но правила существуют ради того, чтобы их нарушали! Памятное место просуществовало почти полвека, по ночам сюда продолжали свозить груды строительного мусора.
Горы отходов, предназначенные для утилизации, возвышались на десяток метров. Вороны рвали сильными клювами добычу, ловко шныряли крысы. Отожравшиеся за долгую весну грызуны лениво копошились в отбросах, выискивая деликатесы. Серое небо покрылось предвечерней дымкой, на западе заалел багровый закат, предвещая наутро сильный ветер. Большая крыса поднялась столбиком. В блестящих глазах животного мерцали крохотные пурпурные огоньки. Длинные седые усы дрогнули, грызун издал короткий писк. Вороны с хриплым карканьем поднялись в воздух.
По разбитой дороге медленно продвигался грузовик. Машина забуксовала, соскользнув с глубокой колеи, надсадно взревел мотор, полетели комья глины. Водитель скверно выругался, из опущенного окна вылетел окурок. Перевалив крутой овражек, грузовик развернулся, сдал задним ходом. Крыса не сводила проницательных глаз с машины. Умные грызуны не различали спектра цветов, присущего человеческому глазу, но они обладали отменным чутьем. Животные не могли увидеть широкую бело-синюю полосу на борту грузовика и переплетенные буквы UU.
Из кабины вышли двое мужчин. Они были одеты в фирменные комбинезоны. Тучный лысеющий водитель, пятидесяти с лишним лет, дышал часто, с присвистом. Вероятно, он страдал астмой или болезнью сердца. Его напарник, жилистый, худощавый мужчина лет сорока пяти, непрерывно сплевывал желтую слюну. Его запястья покрывала сеть татуировок вроде тех, что набивают уголовники в местах лишения свободы.
— У хозяев, походу, крыша поехала, — сказал водитель. У него был высокий и слабый голос. — Погнали среди бела дня, и то хлеб, что менты не тормознули! И где этот чертов трактор?!
— Не гони волну, Саня! — откликнулся худой. — Оглянись вокруг себя, может, любит кто тебя?!
Он употребил словечко покрепче и зло рассмеялся. Шофер побаивался напарника, который, судя по обрывочным фразам, отсидел на зонах строгого режима больше десяти лет. Тот постоянно жевал какую-то пахучую дрянь, запивая ее кислородным коктейлем.
— Высыпай груз, Гриша, — сказал водитель.
— Надо прежде доложить хозяевам! — ответил Гриша, сделав ударение в слове «хозяева» на последний слог.
Водитель достал из кармана рацию, придавил указательным пальцем кнопку.
— Это разгрузка! — прокричал он в микрофон, закрывая его ладонью. — Мы на месте!
Послышалось шипение, голос быстро ответил:
— Поторопитесь! У вас десять минут!
— Трактора пока нет…
— Скоро будет! — Голос сильно искажали помехи. — Делайте свою работу!
— Понял вас! — просипел толстяк. Он тоскливо посмотрел на пламенеющий закат. — Торчим здесь у всех на виду!
Грузовики корпорации дорожная полиция пропускала без досмотра, но береженого бог бережет! А после второй ходки на городскую свалку его вера в Господа, если и была таковая, окончательно увяла. Он верил в деньги, а платили хозяева за непыльную работенку выше крыши! Обычно приезжал трактор, который закапывал «материал» сырой землей. Получалась братская могила.
— Никого здесь нет, окромя крыс и ворон! — ухмыльнулся Гриша. Бывший зэк любил ввернуть старорежимное словечко. Он проговорился, что последнюю судимость отбывал в колонии неподалеку от города Вятка. Вятская губерния — по его определению. И работал там библиотекарем, а в местной библиотеке имелись в наличии исключительно книги русских классиков девятнадцатого века. Читал все без разбору.
— А бомжи? — возразил шофер.
— Лица без определенного места жительства. Отменно описанные персонажи в пьесе Максима Горького «На дне».
— Погнали! — раздраженно сказал Саня.
Гриша ловко вскарабкался на подножку внедорожника, дернул рычаг. Скрипнули блестящие стойки, кузов накренился, распахнулась задняя панель фургона. Наружу посыпались валкие туши, прикрытые кусками рогожи. Крыса прижалась к земле, розовый нос жадно втянул запах. Вороний гвалт заглушил шум двигателя. По дну грузовика скатилась обугленная фигура, в лучах восходящего солнца ярко сверкнул кусочек желтого металла.
— Сюрприз! — закричал толстяк.
— Что ты там увидел? — стоя на подножке грузовика, спросил Гриша. В его одурманенных глазах сверкнула жадность.
— Гайка. По виду золото. Граммов двенадцать, не меньше.
Гриша спрыгнул на землю, достал выкидной нож. Шофер наблюдал за действиями уголовника с гримасой отвращения на лице. Вот тот присел на корточки, послышался отвратительный хруст. Саня отвернулся, Гриша обтер руку о штанину комбинезона, любуясь мерцающим золотом.
— Как это хлопцы из обслуги проморгали?!
— Горелый, не захотели возиться, побрезговали. И то хлеб…
— Ну, мы-то с тобой не гордые, точно, Саня? — рассмеялся худой.
— М-да… — произнес толстяк, нахмурив редкие брови. — По скупке отдавать не будем.
Худой беспрестанно сплевывал кровавую жижу.
— Вот сыть белоглазая! Ловок ты, Саня, погляжу на тебя, прямо человек божий!
— Где этот долбаный трактор?! — тоскливо протянул шофер.
Удивительным образом, но сокрытый тридцатисантиметровым слоем
