как реально мыслящего человека уже в новой стране ― России.
Отец космонавта был дипломатом, поэтому в детстве он побывал во многих странах. Цепкая память, живой ум помогали ему быстро изучать языки, понимать обычаи и традиции страны пребывания.
Он научился адаптироваться к непривычным условиям, был непосредственным, живым, энергичным ребенком. Он рано остался без родителей, Отец, еще не старый, умер внезапно, не цеплялся за жизнь. Никогда не жаловался на здоровье, он встретил смерть спокойно с улыбкой на устах. Мать, вечная хлопотунья, пережила его ненамного, угасла, как― будто потеряла некий остов в жизни.
После отца остались многочисленные дневники и записи, которые Антон впоследствии внимательно прочитал. Он понял, что отец, которого он всегда видел решительным целеустремленным человеком, оказался тонким, душевным, ранимым в своей основе, и по своей сути был философом, поэтом и писателем.
Об этом говорили его дневники, стихи и поэмы, которые тот писал, как он говорил «в минуты вдохновения». Особенно космонавту нравилась поэма «Завещание», которая просто врезалась в память, и которую он любил повторять и в трудные минуты, и в моменты душевного потрясения и радости.
Эту поэму отец создал в больнице в Африке, после операции, в 4 часа утра. В дневнике он написал, что был смят волной творческого вдохновения, перед ним открылся образ его далекого предка, разудалого гусара, который погиб на дуэли во цвете лет.
Свой разговор с ним в стихах, отец записал на диктофон, затем в свой дневник. Губы Антона шептали:
Лежу в больнице под чужой звездой
томленьем духа, болью осененный.
Рука раздавлена, охваченный бедой
и мраком муки ослепленный.
В душе лишь трепет новой
забытой боли лишь на миг.
Готовый с губ сорваться нездоровый,
стенанье в ночи крик.
И вдруг благословилась вечность,
бессонья страждущих покров.
Открылась мудрость, человечность
прошедших золотых веков.
Не знаю, время ль миг раскрылся,
в жизни мало было мне ветров.
Вдруг ты предо мной явился
предок мой Антон Петров.
Я диалог повел сердечный,
так интересно, необычно.
Казалась встреча бесконечной,
я в жизнь поверил безгранично.
Далее предок описывал свою семью, жизнь и обстоятельства смерти, например, о брате, отце, о себе
:
― Владимчик, братик мой
направлен в семинарии далеко.
Не возвратился он домой,
был так наказан богом строго.
Он был царицей привлечен,
нес доблестно и крест свой первозванный
И чин свой гордо несть был обречен,
как верноподданный судьбою призованный.
... Я рос в семье. заботе, ласке женской,
и хранил меня всегда
От невзгод судьбы и жизни светской
материнский талисман тогда...
Антон прошептал последние строчки и положил ладонь на свой кулон, как бы желал защитить его и, закрыл глаза, забылся, его приоткрытые губы улыбались.
Он вспоминал детские годы, отца, маму, их лица размывались, заполнялись другими образами. Наплывали лица, затем пропадали. Задержалось лицо отца, вечно озабоченного.
Редкие встречи, каждая как праздник. Особенно запоминались подарки, которые он получал от родителей. Он не обижался на отца, понимал важность его дипломатической деятельности, и не мешал ему работать в кабинете.
Мама всегда прикладывала палец к губам, когда он приходил домой, тогда он знал, что отец дома и мешать ему нельзя. Запомнилось лицо с вечным пальцем у губ.
Братьев и сестер у него не было, он очень жалел, что мама не родила ему сестренку. Она была худенькой и болезненной, нежно любила мужа и своего сыночка. В свою очередь сын очень любил свою мать, вечную хлопотунью.
Отец ушел рано, ему не было и шестидесяти лет, мама тоже поспешила за своим любимым, не прожив и двух лет после его смерти. Уход любимых существ сильно потряс их маленького сына, который долго приходил в себя уже в детском доме.
От дорогого отца остались его дневники и записи, а от любимой мамочки остался только медальон, который он берег пуще свой жизни. Даже во сне, космонавт сжал в руках свой талисман, который подарила мама.
Глава 5 Форма
Нэд Кент, штурман и Эн Мартис, астрофизик внимательно вглядывались в спящего космонавта, который лежал на камнях верхнего яруса крепости, прижимал обеими руками кулон, который висел на золотой цепочке на груди.
―Наконец-то, он принял нужное положение, я уверена, что сейчас он нас видит и слышит, - воскликнула девушка и указала на спящего человека.
― Да, я тоже так думаю, но это, если подтвердится наша теория, а в этом мы скоро убедимся, - согласился штурман и продолжал. - А теперь, Эн, мы должны рассказать подробно Антону о наших догадках и рассуждениях по вопросу о возможности нашей связи с ним.
― Я согласна и начну первая, если ты не возражаешь,
- нетерпеливо вскинулась астрофизик и, увидела утвердительный кивок мужчины, энергично начала.
― Командир, мы много думали о том, почему у нас нет обратной связи с вами? Я изложу наши рассуждения подробно, а Нэд будет меня дополнять. В своих догадках мы исходили из того факта, что мы, с помощью китайского
