убеждён. Во время второго «затишья», как охарактеризовал мучитель бессознательное состояние испытуемых, он свяжется с кардиналом Клорадом и изложит свои наблюдения.
Носитель бляхи воткнул иглу, впрыскивая препарат в сердце парня. Его тело несколько раз дёрнулось и он открыл глаза.
— Продолжим нашу беседу, — сказал первый, отсвечивая полированной поверхностью ножа на лицо Маврия.
— Что вы делаете со мной? — простонал парень. — М-м-м. Моя рука… где она?
Носитель знака взмахнул ножом ещё один раз. Глухой стук, и вторая кисть отделилась от руки. Парень взвыл. Мучитель наложил автожгут на обрубок.
— Это было повторение первого правила, которое гласит, что вопросы здесь задаю я, — прошипел он в лицо парня.
Он увидел, что парень закатывает глаза и отвесил ему звонкую пощёчину. В этот момент в комнату вошёл третий участник дознания. Он поставил кейс на стол, вернулся на своё место, готовый вести подробную запись тайнодействия. Первый проверил содержимое и довольно осклабился.
— Вряд ли у тебя выйдет вырубиться, — сказал он. — Я вколол тебе большую дозу бодрящего состава. Так что теперь ты сможешь полностью насладиться болью, — он воткнул нож в ногу парня.
— Ай-яй! — закричал распятый. — Я всё… я всё скажу… всё!
— Правда? — мучитель провернул лезвие в ране, явно наслаждаясь причиняемыми мучениями.
— А-а-а! Да, да! Правда! Я всё скажу! — запричитал парень. — Только не надо… не надо больше! Прошу, умоляю! Ради всего святого, ради Иисуса Христа!
Первый зло фыркнул. Повернулся ко второму.
— Руби! — приказал он ему. — Вот здесь.
Под дикий визг парня он разрезал мышцы на бедре, упёршись остриём в кость. Второй замахнулся топором и с силой опустил, отсекая ногу напрочь. Новая боль накрыла парня волной. В его глазах помутнело и его начало выворачивать. Чтобы он не захлебнулся собственной рвотой, первый щёлкнул замками и перевернул стол вместе с прикованным парнем вокруг оси. Когда тот опорожнил желудок до конца, он вернул стол в исходное положение, наложил автожгут на ногу и вперил в посеревшее лицо испытуемого изучающий взгляд.
— Прежде, чем мы приступим ко второй фазе нашего милого общения, — сказал он с ленцой, — позволь задать тебе первый вопрос.
Маврий открыл потяжелевшие веки. Он понял, что лучше всего молчать, пока его не спросят. Он медленно кивнул.
— На кого ты работаешь?
Маврию вопрос был не понятен, но он лихорадочно искал в голове односложный ответ, который бы удовлетворил мучителей и они, наконец, от него отстали.
— Я учусь, — прошептал он тихо.
— Что?! — первый склонился над его лицом. — Повтори.
— Я учусь… в коллежде святого Павла, — прошептал Маврий.
Мучитель разочарованно посмотрел на парня, повернулся к напарнику и кивнул. В воздух взвился топор и опустился вновь. Только теперь его целью стала левая ступня, не пожелавшая отделиться от тела с первого раза. Напарник промахнулся, перерубив голенную кость. Маврий вяло вскрикнул и провалился в спасительное беспамятсятво.
— Ну вот. Опять! — сказал главный. — Тащите его в регенератор, пока он тут ласты не склеил.
Мужчины сноровисто расстегнули ремни. Второй взвалил обезображенное тело парня на плечо и исчез за дверью соседнего помещения, представлявшего из себя современный отсек для оказания помощи при тяжёлых увечьях. В просторной, ярко освещённой комнате, блистающей стерильной белизной, располагался автоматизированный медицинский модуль последнего класса. Мужчина уложил парня в ложе, приставил на место отсечённые конечности и опустил сетакриловый колпак. Автодок просканировал тело, собирая информацию о повреждениях. При помощи манипуляторов снял автожгуты и приступил к процессу собирания единого тела из его частей. Спустя двенадцать минут на месте соединения обрубков с телом красовались аккуратные розовые рубцы пятимиллиметровой ширины. Автодок провёл повторную диагностику, ввёл необходимые инъекции. Обколол парня противошоковым препаратом, восполнил организм необходимым количеством потерянной крови, ввёл несколько доз стимулятора и раскрылся, предлагая забрать пациента.
Второй сграбастал парня в охапку и, пока тот не пришёл в себя, отнёс на металлическое распятие. Его снова сковали ремнями.
— Приведи его в чувство, — потребовал первый.
Второй мужчина сунул под нос парня тампон, смоченный остро пахнущей жидкостью. Маврий инстинктивно дёрнулся и открыл подёрнутые лёгкой дымкой глаза.
— Где я? — еле-еле проговорил он.
Он попытался поднять руку, чтобы помассировать лицо, но не смог. Маврий перевёл взгляд на скованное ремнями тело и его взгляд наполнился страхом.
— Не-е-е-т! — закричал он, пытаясь освободиться от пут. — Этого не может быть!
— Очень даже может, — сказал ему первый, как только парень перестал блажить. — Вы снова вернулись к нам, мой дорогой друг.
— Отпустите меня! Я ни в чём не виноват.
Первый заткнул его рот рукой.
— А вот для этого мы и находимся здесь. Чтобы определить вашу причастность к противоправным актам, направленным на подрыв доверия к святой церкви. Как только мы удостоверимся, что вы законопослушный гражданин империи, вы будете тотчас же освобождены. Мы восстановили ваше тело, в чём вы можете убедиться.
Парень скосил глаза в сторону отрубленной недавно кисти. Пошевелил пальцами, перевёл взгляд на другую руку.
— Всё верно, — произнёс первый, — всё на месте. Мы можем повторять процедуру до бесконечности, пока не услышим нужные нам ответы.
— Я ни на кого не работаю! — крикнул Маврий.
— Верю, верю! — первый погладил его по голове. — Но не до конца.
Он кивнул головой напарнику. Тот снова поднял свой чудовищный топор и с хеканьем рубанул по ступне, отлетевшей в сторону.
— А-а-а! Хватит! — закричал парень. — Хватит! Я сказал всё, что знаю.
— Не всё! — первый с размаху припечатал ладонь у головы Маврия.
— Да, пошёл ты! — бросил зло парень в лицо мучителю. — Чтоб ты сдох, сволочь!
— О! — обрадовался первый. — А вот это уже больше похоже на искренность! Только я тебе не советую изрекать грязные ругательства в адрес представителей святой церкви, — он снова кивнул своему напарнику.
Топор взвивался в воздух и опускался вновь и вновь. Маврий впадал в беспамятство от испытуемой боли и возвращался, чтобы ощутить её снова. Снова и снова. И так до бесконечности. Его резали, разрубали, распиливали и снова резали. Выдёргивали ногти и зубы, снова возвращали к жизни, чтобы задавать не имеющие никакого смысла вопросы, и снова расчленяли на части. В какой-то миг он очнулся от ритмичных толчков, ощущая себя лежащим на животе. Маврий приоткрыл веки, упёршись взглядом в окровавленные обрубки рук, перехваченные автожгутом. Он был свободен от оков, но убежать не смог бы при всём своём желании. Его ноги были обрублены в коленях. Сзади кто-то истово сопел, ухватив его за талию. Он скосил взгляд. Это был священнослужитель. Он пристроился к парню сзади и, тихо бормоча молитву себе под нос, самозабвенно вгонял в него свой возбуждённый отросток. У Маврия выступили слёзы. Никогда до этого
