Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
кумо пришли откуда-то оттуда, потому что больше неоткуда.
– Офигеть! Ты, оказывается, улыбаться умеешь, – удивился я. – Я уж думал, у тебя что-то с лицом, паралич какой-то или типа того. – И, видя, что Японец собрался что-то ответить, опередил его: – Да-да, свою рожу в зеркале я лицезрел не раз! Удивительно, что кумо, увидав ее, сразу не отбросила копыта. Намек понял, перекур окончен, пошли нижний этаж смотреть.
* * *
А посмотреть там было на что.
Половина нижнего этажа представляла собой что-то среднее между разделочным цехом и научной лабораторией. Научная часть была заставлена приборами непонятного назначения. А в разделочном цеху симбионтов препарировали, словно лягушек, отделяя от них хидои, которых упаковывали в специальные контейнеры и отправляли в морозильные камеры – их тут было несколько, заполненных контейнерами примерно на треть. Ну а останки симбионтов отправляли в большую шнековую мясорубку, из которой трупы выходили в виде костно-мясного фарша, тут же упаковываемого в брикеты.
– И я даже, кажется, знаю, куда потом отправлялся этот фарш, – задумчиво произнес я.
– Ну да, – кивнул Виктор. – Типично японская тяга к безотходному производству. Симбионтов снаружи чем-то надо кормить, а давно известно, что белок представителей своего вида усваивается лучше всего.
– Мерзопакостно, но логично, – пожал я плечами. – Если якудза занимается всякими прибыльными аморальными делами, глупо ожидать, что она будет загонять себя в какие-то рамки.
– Любое действительно прибыльное дело всегда аморально, – усмехнулся Японец. – У каждого человека в жизни рано или поздно появляется выбор: остаться честным, но бедным, или же стать несколько богаче, при этом загнав пинками свою совесть в самый дальний и темный угол сознания. И, загнав, никогда не выпускать обратно. Потому что совесть и богатство – вещи несовместимые.
Я посмотрел на Японца с нескрываемым уважением.
– Это ты сейчас, конечно, сильно отжег, – сказал я. – Будь живы Лао Цзы с Конфуцием, они бы сейчас нервно курили в тени той мясорубки. Но, может, хватит про мораль и бабло, пойдем делом займемся? А то уже вонь от протухшего симбионтского фарша даже меня задолбала.
– Давно пора, – невозмутимо пожал плечами Савельев. – Это ты тему про фарш начал, а я просто разговор поддержал.
– Всегда отбрешется… – буркнул я себе под нос.
Вторая половина этажа была отгорожена от первой стеной от пола до потолка, сложенной из бетонных блоков. В стене изначально имелась толстая стальная дверь, которая была вынесена наружу мощным ударом изнутри и теперь, изрядно помятая, валялась на полу.
А за проломом был склад, очень похожий на тот, где мы с Японцем затаривались оружием и снарягой. По ходу, такие склады в этой местности были типовыми, правда, на этом, помимо того и другого, имелись солидные запасы взрывчатки, аккуратно упакованной в длинные деревянные ящики.
А еще посреди этого склада в полу была здоровенная дыра. И, судя по торчащим из ее краев обрывкам арматуры, то ли взрыв, то ли удар страшной силы шел изнутри. Из-под пола склада.
Пока Японец подыскивал себе другой шмот взамен заляпанного кровью кумо, я подошел к краю дыры, бросил в нее обломок бетона, что валялись вокруг в изобилии, – и прислушался.
Ага, судя по приглушенному звуку удара, который донесся из ямы, дно у нее не особенно далеко, метров семь-восемь от поверхности. И, поскольку иного выхода не было, я нашел моток капроновой веревки, сел на пол и принялся вязать на ней узлы. Не, конечно, можно и по гладкой веревке спуститься, но с узлами оно всяко надежнее и комфортнее.
Подошел Японец, довольно быстро сменивший свой грязный шмот на почти такой же, но чистый. Деловой, руки за спину, вид как у ученого, готовящегося долго и в подробностях рассматривать редкую букашку. Поинтересовался:
– Ты это сейчас что делаешь?
– Какие варианты?
– Ну, могу предположить, что повеситься решил от такой жизни.
– Не дождешься, – хмыкнул я.
– Ну, тогда, наверное, решил спуститься вниз.
– Ну ты прям провидец.
– А вот это для твоих целей не лучше подойдет?
И показал свернутую в скатку капроновую лестницу, которую прятал за спиной.
– Зашибись, – проворчал я, откладывая веревку. – Раньше не мог сказать, что лестницу нашел?
– Мог, – кивнул Савельев. – Но зачем? Так ты хоть отвлекся маленько на вязание, отдохнул, голову разгрузил. Японцы для этого занимаются оригами, очень хорошо изгоняет из головы негативные мысли порубить кого-нибудь в фарш.
– Сейчас у меня, наоборот, возникла мысль порубить кого-нибудь в фарш, – проворчал я, поднимаясь на ноги. – И ты, наверно, догадался кого.
– Зря я так рано подошел, – с сожалением произнес Савельев. – Надо было тебе еще узлов понавязать для снятия излишней агрессии.
– Ну да, я ж не то что некоторые, у которых уровень агрессии всегда одинаковый – и когда они лапшу кушают, и когда кого-то в лапшу рубят…
– Кстати, о лапше, – перебил меня Савельев. – Не находишь, что самое время немного отдохнуть и перекусить, прежде чем ввязываться в новую бойню? А ее, чует мое ками, избежать вряд ли удастся.
– Дельная мысль, – согласился я, только сейчас осознав, как гудят ноги и бурчит желудок, в который я уж не помню когда в последний раз закидывал топливо.
В рюкзаках у нас лежало все необходимое, но на одном из стеллажей выбор консервированной жратвы и напитков оказался заметно больше. С четверть часа мы с Японцем были заняты загрузкой организмов калориями, после чего решили еще столько же просто отдохнуть. Савельев немедленно впал в транс, свернув ноги калачиком и сложив пальцы в немыслимую фигуру. Я же достал свой навороченный КПК, порадовался, что даже в Зоне он ловит интернет, вошел в облако и начал записывать то, что произошло со мной с того момента, как я убил четверых бойцов якудза при поддержке ками воина, умершего много веков назад.
Начал – и увлекся не на шутку. Творчество, кстати, для сталкера вещь небезопасная. Сидит себе такой ловец удачи, набивает текст, ничего не слыша и не видя вокруг, полностью погруженный в события, которые прокручивает мозг у него перед глазами… И в этот момент грохнуть данного творца – как нефиг делать. Подкрадется что человек, что мутант, даст по талантливому черепу – и привет. Отписался писатель, упокой его Зона.
Потому я аж вздрогнул от неожиданности, когда услышал слегка насмешливый голос Савельева, вырвавший меня из той, другой реальности, в которой я утонул по самую макушку:
– Новый роман строчишь? Не надоело? Уже, поди, штук сорок их написал, если не больше. На пенсию не думал уйти, писатель?
Я внимательно посмотрел на ухмыляющегося Савельева и произнес:
– Писатели не уходят на пенсию. Писатели уходят только в вечность.
Ухмылка медленно сползла с лица Виктора.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
