своих защитников, так как они несут свободу и право владения землей. Получали информацию от своих людей на мелких административных должностях в сельсовете, райсовете, на постах бригадиров, председателей колхозов. В городских военкоматах и НКВД это были обычно технические работники, уборщицы, истопники, секретари-машинистки, повара в спец столовых для опер состава. Только однажды ОУНовцам удалось внедрить своего агента в нашу боевую группу, которая была уничтожена при захвате куренного в одном из сел. (ЗС). Теперь понятно, с кем воевали! Квази государство!
РАСПЛАТА
Достигнув возраста, оказавшегося предельным для Фёдора Петровича Лозовского, майор ПГУ КГБ при СМ СССР Владимир Фёдорович навестил могилу отца в Карпатах. Гостя из Москвы местные чекисты встретили с восторгом. Они полагали, что если и была романтика в их профессии, то воплощалась в таких, овеянных славой киногероях, покрытых пылью дальних дорог и неведомых стран. Отвезли, поселили, навестили могилку, вернули в райцентр. На следующий день ему была обещана рыбалка «Нахлыстом». Картинка 12. Отделавшись от «принимающей стороны», Владимир зашёл в сельскую «Чайную» помянуть отца. Устроился за пластмассовым столиком, хватанув залпом стакан «Горного дубняка». К нему подсел мужчина в летах и костюме совслужащего: чёрные пиджак и брюки, узенький галстук на резинке. Сказался инструктором райкома КП Украины. Много говорили о минувших днях, но единственно ценным для Владимира Фёдоровича показалось неоднократное высказывание собеседника «Я Вас где-то видел! Одно лицо!» Привыкнув доверять чутью, он проводил собутыльника до дверей номера в гостинице, вылез через окно своего номера и по тихим улочкам отправился в райотдел КГБ. Дежурный опер немало подивился причудам нетрезвого москвича, однако к утру, по мере поступления ответов на запросы, начал поглядывать уважительно. В 5 утра дежурный разбудил начальника райотдела. В семь Гречаного (псевдо Злый) задержали. Он действительно работал в райкоме КПУ соседнего района. Под воздействием алкоголя («Горный Дубняк») ему показалось — вылез чекист из колодца, ведь «Один в один!» Судили, дали по полной. А сколько их ещё на свободе осталось? Так закончилась борьба характеров, когда враги не сдаются. Победил тот, за которым правда. Идеи не умирают, рукописи не горят. Вырастет из недобитых нацистов Неонацик. Прозевают политики, а исправлять их ошибки будут воины.
PS. Накрылась рыбалка «Нахлыстом».
КОНЕЦ ВОЙНЕ
Так и должно быть, размышлял ГСС (Герой Советского Союза) майор Лукошкин, «Кто везёт, на того и грузят». Вышел из ворот «Дома женихов» — официальное название «Дом офицерского резерва», где провёл двое суток в ожидании назначения. Соседи по комнате жили там второй месяц, обошли все работавшие музеи и рестораны Москвы. На фронт не торопились, поскольку воевали с самого начала и успели усвоить правило «Не отказываться, и не напрашиваться». Лукошкин ещё не отошёл от кошмаров путешествия из Чимкента, где 2 месяца маялся в госпитале, в Москву. По времени нахождения на фронте, что имело значение для подсчёта выслуги лет, он значительно уступал соседям. По весу извлечённых из его тела пуль и осколков значительно превосходил. По наградам тоже. Однако назначь им Верховный пенсию, соседи получили бы больше. Из-за той самой выслуги лет. Год на фронте шёл за три. Хотя, ехидно возразил сам себе Лукошкин, если учесть мою бытность командиром штрафников, (год за шесть), то ещё можно потягаться…
Эту умственную гимнастику майор продолжал уже в поезде, уносившим его к новому месту службы — городу Львов. Напутствуя его при вручении предписания, полковник Шевченко сказал:
— Вам доверяют ответственное дело, поскольку вы такими делами занимались и живы до сих пор. Я знаю о вашем активном участии в операциях за линией фронта, вы не только прикрывали наших разведчиков и диверсантов, но и успешно выполняли их работу. Теперь от вас требуется не взрывать объекты, а предотвращать их уничтожение. Не преследовать врага, а опережать. Не уничтожать, а привлекать на свою сторону. Контрразведчик ищет врагов, а разведчик — друзей. Даже среди врагов. Ваша задача — вербовка главарей украинских националистов. Для начала — генерал улыбнулся, практикуйтесь на рядовых бандитах. Помните. Стрелять умеют многие, от вас требуются не мёртвые бандеровцы, а действующие агенты: осведомители; опознаватели; маршрутники; вербовщики. Без агентурного проникновения УПА (Запрещена в России) не победить.
То был переломный период в борьбе с бандеровщиной как явлением. От чисто военной тактики тотального уничтожения противника, Советская власть перешла к его «перековке». Признав, что после присоединения в 1939-м население Западной Украины стало частью советского народа, разнообразили приёмы приведения «рогулей» в соответствие высокому званию — Советский Человек. История войн показывает, что население истребить можно, а народ победить нельзя.
(ЗС). Для объективности доказательства возьмём бесконечно удалённую в пространстве и времени ситуацию, изложенную Р. Л. Стивенсоном в переводе Р. Горковенко.
Кратко: Малый народ пиктов обладал уникальной технологией производства верескового мёда.
Поднялся король шотландский, Человек, беспощадный к другим.
Однажды скакал в летний день, Хмур, бледен, тоска его жжет:
Он правит страною вереска, и вереска капли не пьет!
Грубо из логова схвачены, Отец престарелый с мальчишкой — последние пикты земли.
«Жизнь старостью ценится выше, А честь — это просто пшик
Секрет я с радостью выдам» — Сказал королю старик.
Вот только боюсь я сына.»
И вот на скале остался старик — Последний пикт на весь свет
«Теперь же напрасна пытка, Огонь бесполезен отсель: Умрет в моем сердце тайна — Из вереска сладкий эль»
Борьба с народом может казаться успешной, но всегда будет бессмысленным вандализмом. Силой можно уничтожить, добром — завоевать. Новая тактика привела к большим потерям личного состава УПА. Бойцы разбегались, шли под амнистию, сами убивали «идейных». Нелегко давалось прозрение.
Картинка 13. Двое на качелях. «Чертовски неудобный этот плащ, гремит при каждом движении, как железная дорога на переезде за шлагбаумом. Чёрт, да это не мой плащ шуршит! Это агент „Земляк “прибыл. Теперь главное — не испугать!» Так или иначе думал полковник Шевченко, сидя на толстенном бревне, которое когда-то выволокли из леса и бросили на опушке, особого значения не имеет. Он пришёл к месту встречи затемно, облазил кусты вокруг и сидел на бревне уже полчаса. Наконец сомнения типа: «Придёт — Не придёт» разрешились шуршанием.
Пришёл. С чёрными мыслями: «Ну, Виктор Николаич, недолго тебе панувать осталось. Сейчас всё кончится. Однако, пусть знает, за что помирает!» — Слава Иссу! Это уже не думки, а приветствие «Земляку», усаживающемуся на бревно. Матёрый мужик, бревно под ним только что не ойкнуло. Из-под капюшона брезентухи, глухо так:
— Во веки Богу слава!
— Сиди, Земляк. Виктор заболел, лихоманка трясёт, градусов сорок, я его не пустил на встречу. Да ты сиди, бревно большое, а мои ребята страхуют. Никто не побеспокоит.
Человек в плаще тоже не мальчик, голос ровный,
