забралась вслед за братом в машину и закрыла дверь.
Михаил завёл машину и снова погрузился в воспоминания. Когда-то Игорь уговорил его купить иномарку, а он отказывался, ссылаясь, что есть своя «шестёрка», а роскошь нужна только для работы. А потом на этой «шестёрке» он вёз Игоря с дачи в больницу с его первым инфарктом.
– Это мой планшет!
– Ну, дай мне тоже!
– Нет, ты маленькая ещё.
– Я не маленькая. Дай!
На заднем сидении разгоралась «война» и Михаила это начинало раздражать.
– Ай, больно! Вот тебе.
– Ааааааааа! – Заплакала Маша.
Михаил ударил по тормозам посреди дороги. Сзади послышались недовольные сигналы автомобилей. Он повернулся к детям и крикнул.
– Оба заткнулись!
Дети словно окаменели, смотрели на Михаила большими не мигающими глазами. Михаил выдернул планшет из рук Игоря и бросил на переднее сиденье. До дома они доехали в полной тишине.
Как только Михаил высадил детей, он сразу же направился в офис.
На входе в бывший кабинет Игоря сидела очередная новая секретарь.
– Андрей у себя?
– Да, но он сейчас…
Михаил, не дослушав, прошёл в кабинет, который не узнал. Игорь, всегда старавшийся избежать показной роскоши, имел скромный стол и несколько стеллажей с книгами. Единственной роскошью было большое кожаное кресло. Вот только оно теперь осталось, и в нём теперь сидел Андрей, даже не сидел, а практически лежал, всматриваясь в монитор. В кабинете не осталось стеллажей, вместо них стены были увешаны репродукциями картин разных столетий. Скромный стол заменил массивный из красного дерева с резными ножками.
Андрей удивлённо смотрел на Михаила. Ему уже доложили о произошедшем. Михаил дошёл до стола и положил на него ключи от автомобиля.
– Вы уверены, Михаил Кириллович?
– Да, вполне.
Впервые за много лет Михаил ехал в автобусе. Для него это всё было непонятно и непривычно. Выйдя из офиса, он дошёл до ближайшего магазина и долго разглядывал витрину. Потом указал пальцем в пол литровую бутылку, расплатился и положил её во внутренний карман пальто.
Когда автобус подъехал к остановке «Кладбище» было уже начало шестого.
– Скоро закрываемся, – предупредил его сторож.
– Я ненадолго.
Могилу он нашёл довольно быстро. Она была завалена только начавшими увядать цветами и венками. Михаил присел на уже вкопанную кем-то скамейку напротив могилы, и взглянул на Игоря, смотревшего на него с закрепленной на деревянном кресте фотографии. Достал бутылку и прямо из неё отпил чуть меньше половины.
– Здравствуй, – сказал он тихо фотографии и печально улыбнулся.– Вот и пришло время мне пить одному, предатель.
В кармане Михаила зазвонил мобильник. Посмотрев, что звонит Татьяна, нажал отбой и бросил телефон на землю. Сделал ещё один глоток.
От начавшегося ветра один из венков накренился и ещё мгновение свалился бы совсем. Михаил потянулся к нему, но потеряв равновесие, упал плашмя на могилу и зарыдал.
Он не плакал так с детства. Плакал и всё шептал «предатель».
2 – 17 июля 2013г.
Линия в девяносто пять лет
Владимир Захарович уже около часа разглядывал свою ладонь. Вглядывался в линию жизни, прикидывая, сколько ему осталось.
В свои девяносто пять он был ещё бодр, но за последний год уже второй раз попадал в больницу.
Вообще, привычка в свободное время поглядывать на линию жизни выработалась у него с раннего детства.
В шесть лет Владимир Захарович, а тогда просто Володя или Вовочка, перенёс тяжёлую ангину. И в самый пик болезни ему стало страшно, что он не поправится. Но тогда его успокоила бабушка.
Он и сейчас видел её склонившейся над ним, чтобы потрогать лоб, и в деталях помнил это доброе лицо с глубокими морщинами.
– Бабуль, а я умру? – выдавил он тогда из себя, чем озадачил старушку.
Она села рядом с ним на кровать и взяла за руку.
– Вовочка, мы все когда-нибудь умрём, – и, помолчав несколько секунд, продолжила, – но ты очень не скоро. Вот посмотри, – указала она на его ладошку, – какая длинная линия. Такие только у тех, кто очень долго живёт.
– А сколько? – Оживился и даже обрадовался мальчик.
– Я не знаю. Очень долго.
– А кто знает?
– Только звездочёты.
Владимир Захарович скоро поправился, а бабушка умерла. И он так и не успел у неё спросить, почему именно звездочёты. Что вообще общего между линиями на руке и звёздами. Повзрослев, он, конечно, понял, что и не получил бы вразумительного ответа. Его бабушка была неграмотна, и выросла и прожила всю жизнь в глухой деревушке, и поэтому звездочёты, о которых она, по-видимому, слышала в сказках, казались ей всезнающими учёными.
С тех самых пор Владимир Захарович приобрёл своеобразное хобби, которое заключалось в расчётах, насколько длинна его жизнь и как перевести года в миллиметры.
Два раза в жизни Владимир Захарович боялся, что бабушка всё же ошиблась. Впервые это произошло, когда ему минуло двадцать четыре. Самосвал, на котором его подвозил приятель, занесло на скользкой дороге, машина завалилась на бок, и её протащило ещё несколько десятков метров. Перед тем, как потерять сознание, он подумал: «Старуха ошиблась». Но через двое суток, когда пришёл в себя, ему стало стыдно за свои мысли. И, несмотря на переломы обеих ног, множество ушибов и порезов, он был счастлив и не столько от того, что выжил, сколько от осознания, что бабушка была права.
Второй раз он усомнился в пятьдесят шесть. У него случился первый инфаркт. Тогда уже не было страха смерти, но дискомфорт от ощущения, что она где-то рядом, его не покидал.
Но и этот инфаркт он пережил.
Именно тогда он занялся подсчётами всерьёз. И первым его открытием и точкой отсчёта стали две слабо видные линии на неравномерном расстоянии друг от друга, пересекающие линию жизни. Он не помнил, были ли эти линии раньше или появились после, но был уверен, что именно они говорят о том, что он пережил.
***
– Владимир Захарыч, что-то Вы к нам зачастили! – Этот высокий женский голос заставил старика вздрогнуть.
У двери палаты стояла полная медсестра, халат на животе и груди которой с трудом сходился.
– Любонька, девочка моя! – Обрадовался он. – А Вы сегодня дежурите? А я, как видите, опять к Вам.
– Что-то очень часто.– Засмеялась женщина.
– Так по Вам соскучился.
Эти слова уже давно не девушку Любовь Валерьевну заставили слегка покраснеть.
– А Вы всё считаете? – Спросила она, указав на руку старика.
Только в этот момент Владимир Захарович обратил внимание, что по-прежнему держит ладонь перед лицом, что заставило его смутиться.
– А чем
