появляясь в бурном богемном обществе.
— Ну что ж, и о чем был сон? — Чача понимала, что чем быстрее они решат этот вопрос, тем быстрее у нее будет возможность наверстать упущенное время для приготовления завтрака для любимого.
— Мне снилось… мне снилось, что Суррогат убьет Сидра, — выговорила все же она.
Чача не знала, как реагировать на это.
— И ты пришла сюда защитить его? — посмотрев вновь на кухонные часы спросила она.
— Нет, — покачала головой Шампанское, встряхивая уже высохшие кудряшки, — это произойдет не здесь.
— Да? И где же?
— В каком-то каменном ветхом доме. Там горит огромный камин… каменный дом, овитый плющом… была глухая ночь. Сидр читал письмо, его всего трясло. А потом он упал с пустыми глазами, — сумбурно изложила свои видения девушка.
— А при чем тут Суррогат?
— Я не знаю. Просто я слышала его смех. Ну ты же знаешь, как красиво он смеется, так раскатисто, — нет, Чача этого не знала, с счастью, — и я лишь мельком видела его. То есть я убеждена, что видела его во сне. И то, что все это его дело рук… Короче, я не могу всего этого тебе показать, и донести толково… ну ты же поняла меня, не так ли? — как-то жалобно посмотрела она на Чачу.
Та кивнула и уже в который раз посмотрела на часы.
— Спасибо, что сообщила столь ценную информацию, — как бы подытоживая их встречу, сказала она.
Шампанское была не глупой, поэтому просто кивнула, поставив недопитый чай на столешницу и начала снимать халат.
— Что ты делаешь?! — вскрикнула Чача.
— Переодеваюсь. Мне пора домой. Скоро придет Ром. У нее какие-то там дела были на судне и вообще ей в дорогу уже ехать надо.
— Но не здесь же! — но было уже поздно, так как девушка вновь стояла в сорочке и натягивала подсохшие к этому времени ткани.
Хозяйку дома одолевали двуличные чувства: с одной стороны ей претило такое легкомысленное поведение на ее доброй кухне, но с другой: она с любопытством наблюдала за изящными телодвижениями Шампанского, растворяясь в нежных прикосновениях случайно задетой ткани на коже. Это выглядело как своеобразный танец, где девушка вместо того, чтобы раздеваться, красиво одевалась. И вот буквально через минуту-другую, девушка стояла завернутая вся с ног до головы и мило улыбалась.
— Спасибо за гостеприимство и чай, — поблагодарила она.
— Да, — лишь кратко ответила ей грузинка.
И едва за девушкой закрылась входная дверь, заскрипела лестница и появился сонный Сидр.
— Дорогой, еще рано, — переживая за то, что так и не успела приготовить завтрак, попыталась она вернуть в постель любимого.
— К нам кто-то приходил, да? — зевая спросил он.
— Неважно, милый, — продвигаясь к кухне, ответила Чача.
— И все же? — обнимая ее за талию, спросил мужчина.
— Завтрак еще не готов, может ты пока сходишь в душ? — предложила она, меняя тему разговора.
Сидр понимал, что его возлюбленная что-то утаивает, но и так же знал, что в такие моменты и клешнями не вытащить из нее информацию. Со временем она, если посчитает нужным, расскажет сама.
— Да, конечно, — он поцеловал ее в макушку и пошел обратно наверх.
Но в конечном счете чвиштари все равно получились не такими вкусными и сочными как раньше, ибо тревожные мысли так и не отпустили Чачу ни на миг.
Глава 7
В каюту капитана постучались. Через полузакрытые жалюзи смутно пробивались солнечные лучи полуденного солнца, в бликах которого танцевала многодневная пыль. Хлам, что еще утром имела в какой-то степени упорядоченный характер в эту минуту превратился в массовый хаос, средь которого, развалившись на тахте лежала в пьяном полудреме Ром.
Продолжительный и настойчивый стук все же заставил ее разомкнуть веки и сухо (от высохшего горла других звуков не реально произнести) проговорила:
— Иду, черт возьми!
Но темп ее телодвижений сложно назвать хоть как-то быстрым, так как она чуть ли не с минуту заставляла принять себя в вертикальном положении. Голова кружилась, ноги были как вата, а тут еще где не попадя валялся то глобус, то тубус и даже телескоп.
Даже не удосужившись добрести до ванной и взглянуть в зеркало (вид бы ее изрядно шокировал), она резко отварила дверь и выдавила самую дурацкую мину:
— Я не ждала вас, господа.
— Мы в курсе, Ром, но позволь нам пройти и разъясниться, — ответил ей Коньяк.
— Тысяча чертей, ну и время же вы выбрали, ей богу, — посмотрев через плечо назад, чертыхнулась она.
— Так нам уйти? — спросил Виски.
— Дайте подумать, — мыслить в эту минуту было крайне сложным занятием для мозга женщины, поэтому она скорее инстинктивно кивнула и открыла дверь настежь, как бы приглашая зайти мужчин к ней.
Сказать, что Коньяк и Виски были удивлены предстоящему пред их глазами виду, ничего не сказать. В связи с чем, они переглянулись и предложили:
— А нет ли здесь ресторана? Мы не успели утром позавтракать, ибо некие гостьи задержались до самого рассвета, — слегка недовольно ответил Виски.
— Есть столовая. Вас устроит?
— Думаю, да, — ответил Коньяк.
Пока джентльмены шли за неровной походкой капитана к столовой, Виски спросил:
— Я заметил, что здесь нет даже половины штата экипажа. Позвольте узнать, где они?
— Понятия не имею. Это корыто я арендовала на год. Это было выгодное вложение и для правительства, и для меня, — заплетающимся языком проговорила Ром. Было видно, что ей тяжело дается не только думать и идти, но даже говорить. Вторая бутылка за пару часов была крайне лишней, и она это прекрасно понимала, но ситуация, в которую она попала пугала ее больше, чем взбунтовавшийся организм.
Столовая оказалась весьма просторной, ибо должна была в лучшие свои времена мореплавания вместить 300 человек экипажа. Было довольно тихо, хотя предполагалось время обеда.
Подсев за столик, прибитый к полу, мужчины посмотрели на Ром, но поняв, что она видимо не догадывается о немом их вопросе, спросили:
— Мы могли бы что-нибудь здесь заказать?
— Сомневаюсь, что получите больше, чем куриный суп и гренки, — я уволила на днях повара. На кухне у нас орудует Меласса. Но вот беда, он мало того, что всегда занят другими моими делами, так еще и отвратительно готовит, — развалилась на стуле женщина, которой уже было видно, вертикальное положение удержать не удается. — Ребята мои не привыкли жаловаться, но даже они возмущались, что это есть невозможно.
Виски и Коньяк окончательно поникли в мысли, что вряд ли им удастся сейчас утолить голод, поэтому спросили:
— Ну хотя бы в воде вы же нам не откажете?
Ром рассмеялась.
— Меласса! — заорала
