Книга Чарованная щепка - Валерия Демина

Ей ужасно хотелось эдак по-мужски протянуть и руку для пожатия, но столь прогрессивных социальных операций она совершать пока не осмелилась. Пожатие досталось, конечно, брату, который тоже воспрял и тряс руку аптекаря чуть дольше привычного. Оба принялись снова заверять друг друга в почтении и счастье быть полезными, совершая таким образом церемонию прощания.

Себастьян прямо сиял. Видя его молодецкий настрой, Виола понадеялась, что брат не додумается теперь же щелкнуть ее пальцем по носу с рекомендацией не слишком задирать последний. На всякий случай при провожании гостя к сеням она заняла диспозицию подальше от юного мага.

– Грамоты для подписания будут готовы до конца седмицы, – уточнила она. – Я занесу их вам лично.

– До полудня почти всегда я нахожусь в аптеке, – подтвердил Кинри на пороге и, еще раз пройдясь по всем известным вежливым оборотам, облачился в меховой плащ и покинул крыльцо.

Дарий Дариевич скрылся еще ранее и не имел счастья видеть ее триумфа, хотя улица Резного Листа была охвачена привычным деловитым движением. Проводив первого серьезного заказчика, Виола ощутила, как стала частью практичного мира столицы. Позволив ветру немного остудить свое взволнованное лицо, она вернулась к месту сражения. Поле битвы в любом случае осталось бы за ними, но теперь эта зала обрела как будто новый победный статус.

Едва она вошла, брат поймал ее своими длинными руками и с умилением погладил по голове. Как бы они не поддевали друг друга, это было скорее данью традиции. Не будь они в самом деле частью чего-то целого, не отправились бы вдвоем на чужую сторону.

– Ты умница, – сказал Себастьян. – Впрочем, и я неплох.

Виола засмеялась ему в плечо.

– Завалю тебя работой, чтобы не повадно было перебивать мои деловые беседы, – пообещала она, – отпусти, у меня осталось еще существенное дело, с коим пришлось повременить из-за уважаемого аптекаря.

– Что ты еще удумала? – забеспокоился Себастьян, отпуская сестрицу.

Вместо ответа Виола метнулась к столу, на ходу совлекая солидность и церемонность. Воровато убедившись, что некому уже лицезреть ее через окно, она стащила из плетенки последнюю улитку, развернула ее в пышную ленту и с видом абсолютного блаженства окунула в пиалу с чаем.

Дар и пропажа в одном дне вязуньи Арис

В Итирсисе: 9 марта, четверг

Счастье, что Арис успела закончить более десятка заказов за зиму. Снежный палисадник заглядывал в окна, а ее вязаные шали, варежки и юбки дарили зачарованное тепло, позволяя проказнику-морозу только румянить хозяевам щеки. Хотя юная мастерица не обогатилась еще на этом промысле, но концы с концами сводились уже без дополнительного давления. Сегодня еще один длинный свитер цвета бирюзы обретет свой дом.

Арис устроила на локте джутовую сумку, укрыла волосы платком под цвет и выбралась наружу.

Улица звалась гордо Зеленою, но на дощечке под снежною шапкой это имя казалось насмешкой. Позабытым летом окраина и впрямь бывала зелена – деревеньку поглотил растущий город, но облика ее еще не изменил, а новоявленные итирсяне пока отдавали предпочтение земледелию и скотоводству. Впрочем, и тут нашлись мастера вроде Арис, кто пригляд за посадками совмещал с рукодельным промыслом.

Дом заказчицы, конечно, обретался на улице куда роскошнее, среди кварталов по правую сторону реки Итирсы. Туда легко доберешься дворами, но редкая девица откажется от неторопливой прогулки сквозь торговые ряды.

День обернулся безветренным и мягким. Купцы щедро вывалили на прилавки свои диковинки, покуда ясная погода собрала им изрядную публику. Иные с гиканьем плясали над товаром, не то поторапливая к себе зевак, не то греясь таким потаенным манером. Арис любила столы умельцев, не жалея времени подивиться чужому мастерству, но нынче ноги понесли ее к рядам со снедью. Миновали давно уже зимние праздники, отгуляла и щедрая масленица, а к рыночным площадям пестрыми реками все текли и текли угощения с чудаковатых земель необъятного света. Приправы каких угодно мастей, мороженые ягоды любого оттенка, выпечка разного толка – все рябило в глазах и дразнило аппетит, хотя язык еще хранил овсяное послевкусие завтрака.

В шаге от Арис толпой разгружали телегу – дюжие молодцы лихо снимали ящики солнечных заморских фруктов, наводнявших ряды с декабря. Даже теперь, в марте, от мандаринов еще не было спасенья – те, кому они были по карману, любили их за яркий вкус праздника и за сладкие цукаты из корочек. Работа грузчиков кипела дружно, рыжие пятна так и мелькали, приглашая улыбнуться их живому контрасту с белым покровом города. Один богатырь заприметил внимание Арис и, подмигнув, перебросил ей мандаринку.

Девица, конечно, не словила рыжий мячик на лету, но из сугроба вытянула его почти изящно. Кивнув с несмелой улыбкой, она прибрала угощение в карман юбки и торопливо удалилась под благодушный смех.

Шумные ряды остались позади, дома подрастали, каменели и жались друг к другу плотнее. В этих районах дворов не держали за дороговизною земли, зато уж сами здания были оштукатурены, иные даже покрашены.

Устройство новых домов еще чтило традиции – резные окна глядели прямо на улицу, а вход непременно лепился сбоку, через дощатые сени. В хоромы из камня частенько проводили воду и сточные трубы, но обогрев по-прежнему доверяли печному жару. Быть может, развитие артефактов скоро позволит забыть о холодных сенных пристройках, пока же те хранили дом от сквозняка и заодно служили дровяницами.

Ближе к дворцовым стенам плотная застройка вновь сменялась простором аллей и усадеб с личными парками – здесь местились аристократы и процветающие торговцы.

Вязунья несла свой заказ в один из таких домов, предвкушая порадовать модницу, купеческую дочку Клариссу. Мастерица миновала уже кованые ворота, поднялась на высокое крыльцо, стянула варежку и почти занесла кулачок для стука, когда решила прежде вытащить сверток из сумки.

Рука ее дрогнула, не завершив движения – свитера в сумке не было.

Несмотря на тепло своей одежды, Арис похолодела до самой макушки. Едва помня себя от ужаса, подобрала юбки и кинулась обратно по своим следам, боясь поверить в потерю заказа, стоившего ей три седмицы труда и пяти пасм дорогой тонкорунной пряжи.

Они со свитером покидали избу вместе, в этом вязунья была уверена. Расставание произошло по дороге, и романтическая драма сия разыгралась, вероятно, в торговых рядах. Теперь на дне сумки покоилась только солидная скалка, которую девица носила при себе на случай самообороны. Орудие сгодилось ей в жизни только однажды, когда дорогу к дому заступила воинственного вида старая коза с обломанным рогом. Коза не то испугалась, не то распознала по скалке соседку и,