имущества и алименты. Взамен я получаю то самое жалкое пособие. В глубине души я понимаю, что не смогла бы доказать наличие счетов с деньгами у мужа, — уж он бы позаботился об этом! — и подписываю бумаги. Взамен Артём милостиво соглашается поговорить с нужными людьми и вскоре мне звонят из офиса комиссии по реновации с просьбой забрать завизированные документы.
А ещё мы, наконец, подали заявление на развод и через одно судебное заседание и несколько месяцев «раздумий» нас официально объявят бывшими супругами.
От сводящих с ума сомнений и угрызений совести меня спасают заботы о сыне и крепнущая дружба с Максимом. Я уже не понимаю, как бы справилась со всем свалившимся на меня грузом, если бы не это ненавязчивое, но чуткое участие. Просто удивительно, как у такой шумной, порывистой, а иногда и откровенно грубой Аньки есть такой скромный и деликатный брат.
Мы уже не встречаемся в будни — вся подготовительная работа окончена и мне почти никуда не нужно ездить. Но в каждые выходные, когда Артём «внезапно» снова оказывается в командировке, Макс приезжает к нам с готовым планом вылазки. Меня иногда просто не хватает для планирования досуга для Тима, — снова подступает хандра, и Максим становится спасением для нас обоих. Мы уже посетили планетарий, дважды были в палеонтологическом музее, ходили на представление в театр кукол и слушали музыкальную сказку. Везде Максим ведёт себя примерно так же, как и Тим — полон восхищения и детского восторга от узнавания чего-то нового.
Иногда мне горько, что с чужим, по сути, человеком мы с сыном посетили всего за месяц гораздо больше мест, чем за год с Артёмом.
В середине мая мне по видеосвязи звонит Аня.
— Надейка, мы сделали это! — орёт она, подпрыгивая от восторга. Сашка и все ребята из нашего офиса присоединяются к её крикам. Они обнимаются, кто-то из девчонок рыдает, и я понимаю, что кричу сама.
В честь победы в конкурсе я решаю пригласить Макса на ужин в ресторане. Прошу Катю посидеть с Тимофеем этим вечером, достаю любимое платье. На то самое, с дирижаблями, я просто не могу смотреть, и оно лежит скомканное в дальнем углу шкафа.
Мы договариваемся встретиться в небольшом ресторане, известного своей средиземноморской кухней. Я наконец-то заказываю палтуса, Максим — морского окуня, и нам рекомендуют чудесное сухое белое вино. Оно отлично оттеняет вкус блюд и слегка кружит мне голову.
Я не могу остановиться, перечисляя, какие перед нашей фирмой открываются перспективы после окончания работы над проектом. Уверена, что это будет идеальный для жизни район, который завоюет все мировые архитектурные награды! Мы не зря начинали с самых низов, крошечными кусочками выгрызая себе место в иерархии. Набивая шишки, но выстраивая для себя образ фирмы, которая специализируется на планировании функционального и в то же время наделённого душой городского пространства.
— И мы не только целеустремлённые, мы ещё и очень умные! — вдохновенно говорю я, размахивая вилкой.
Максим увлечённо слушает меня и активно кивает.
Наконец, устав от звука собственного голоса, я вздыхаю и смотрю ему в глаза. Почему я не замечала, какие они выразительные? От чуть опущенных уголков разбегаются лучики морщинок. Цвет радужки переливается от серого к голубому в зависимости от освещения. Ресницы длинные, пушистые, загибаются вверх. На переносице, между густых бровей и на щеке под левым глазом, в виде большой английской буквы L, или повёрнутым вбок знаком созвездия овна расположились два длинных кривых шрама. Они добавляют какого-то трагизма интеллигентному лицу Максима. Высокий лоб бороздят горизонтальные морщины, — ведь он готов удивляться самым обыденным вещам, везде находить новые, поразительные открытия.
Раньше я только отмечала для себя сходство или отличие Максима с Аней. Оба обладают харизмой. Но если у Аньки она просто сшибает тебя с ног, то очарование Макса раскрывается постепенно. Они оба высокие, крепко сбитые («это у меня кость широкая», — возразила бы подруга), с непослушными шевелюрами пшеничного цвета, с крупными носами и большими руками с длинными пальцами. Борода и торчащие волосы Максима не сразу дают увидеть костную структуру его лица. Я смотрю как заворожённая на эти высокие скулы, на россыпь мелких веснушек, усыпающих всегда готовый сморщиться от смеха нос, на полные губы, едва виднеющиеся из-под густой окладистой бороды, и меня внезапно окатывает волной.
Максим начинает ёрзать под моим взглядом. Берёт салфетку и принимается тереть лицо:
— У меня крошки на бороде? — смущённо спрашивает он, но я лишь мотаю головой.
Дальше я с трудом поддерживаю разговор, едва выдавливая из себя слова. Еле притронулась к десерту. Не нахожу себе места, мне то жарко, то холодно.
В конце концов, мы решаем попросить счёт. Максим категорически не даёт мне оплатить, хотя это я пригласила его на ужин. Мы благодарим официанта и решаем вызвать одно такси на двоих.
Подъехав к дому, Максим проводит меня до двери квартиры, целует в висок, ещё раз поздравляет с победой в конкурсе и новым проектом, суёт в руки бумажный пакет со словами «это вам с Тимом» и уходит.
Я вхожу к себе, держа руку на месте поцелуя, и улыбаюсь.
Глава двенадцатая
Мне нечего надеть.
Пришла жара, а вся наша с Тимом летняя одежда и обувь лежат в гардеробной в квартире элитного жилого комплекса на Чистых прудах. Вместе с моими книгами.
Казалось бы, чего уж проще, поезжай с пустым чемоданом и через четверть часа дело сделано.
Но я всё откладываю, не желая возвращаться в мою собственную квартиру с призраками. Призраками неисполненных желаний, разрушенных надежд и не оправдавшихся ожиданий. Это дом краха моей прошлой жизни, и я боюсь его.
Наконец, ходить в джинсах и ботинках становится невыносимо, и я отправляю сообщение Артёму. Пишу, что хочу забрать оставшиеся вещи и мне нужно попасть в квартиру.
«В двенадцать будет Ирина», — отвечает он.
Ну что ж. Ирина так Ирина.
Снова прошу об услуге служебного водителя Артёма, и он обещает прислать машину к четверти первого.
Я стою на пороге квартиры ровно в полдень, когда Ирина открывает мне дверь. Вхожу и впервые вижу эту женщину лицом к лицу, в дневном свете. Не женщину, девушку. Ей около двадцати пяти. Примерно моего роста. Тонкие запястья и щиколотки. Волнующая фигура в форме песочных часов. Капризный рот с пухлыми губами, — на мой взгляд, результат стараний именно природы, а не косметолога. Но главное в этом лице — глаза. Я вдруг поняла отчасти, почему Артём сошёл с ума.
Однажды я видела
