тряпья белую приталенную юбку и темно-синюю полупрозрачную блузку с короткими рукавами-фонариками, я даже не помню, надевала ли ее когда-нибудь. — У тебя же были где-то черные лодочки?
— Черные лодочки? — силясь вспомнить, о чем говорит Ванька. — Точно у меня?
— Милада, — протянул он. — С красной подошвой, ты ими хотела с балкона пулять, когда ночью подвыпивший сосед громко слушал в машине музыку, — тот случай я вспомнила. Он мешал мне готовиться к экзамену, а так как туфли я не носила практически, то и расставаться с ними было не жалко, Ванька отобрал у меня «оружие точечного поражения», спустился вниз и решил проблему по-мужски.
— Точно. Сейчас найду, — кинулась к шкафу.
— У нас продуктов нет, доставку ждать времени нет. Позавтракаем в офисе, — прежде чем выйти и прикрыть дверь.
Я могу работать и голодной, но Ваню обязательно нужно покормить. Про себя отметила, что после работы мы обязательно заедем в супермаркет за продуктами.
Через сорок минут я была готова. Надев выбранный Ванькой комплект одежды, я отметила, что выгляжу шикарно. Ноги за три дня, проведенных в Сочи, покрылись золотистым загаром и теперь выглядели еще привлекательнее. Три дня полного бездействия и отдыха, а результат – красивый загар. Меня не отправили обратно в Москву, но отлучили от работы и козлиной персоны, чтобы я эту самую персону не бесила своим присутствием. Поэтому все свободное время, которого у меня было предостаточно, я проводила у бассейна или на пляже, старательно не попадаясь Глебу на глаза. Ване нельзя находиться на солнце, он все время проводил за работой в номере. Кирилл постоянно маячил где-то поблизости, будто приглядывая за мной. Наверное, опасался, что я вновь скомпрометирую «Стройтранс». Была мысль позагорать топлес, но, конечно, это только злые мысли. Я не стала бы подставлять Ваню, да и Таня была все еще обижена, любой выпад в мою сторону мог вновь спровоцировать конфликт с руководством. Я не собиралась сеять смуту. Через два месяца я со всеми попрощаюсь, а им еще работать вместе. Мне подарили три дня отдыха, за что я была благодарна.
Когда я вышла из комнаты при полном параде - успела одеться, нанести макияж и даже подкрутить кончики волос, Ванька кинул на меня одобрительный взгляд. Сам он тоже оделся в свободном стиле: белая льняная рубашка навыпуск, закатанные по локоть рукава, зеленые брюки-дудочки и замшевые лоферы.
Надеюсь, поддержки моего прямого начальника будет достаточно, чтобы я прошла дресс-код. В гостинице мы с биг-боссом практически не пересекались, а вот в самолете он удостоил меня реплики:
— В Москве идет дождь, — бросив недовольный взгляд на белую приталенную майку и такого же цвета шорты. Понятно, что переодеваться я не побежала, хотя именно этого, наверное, требовал Глеб. Неудивительно, что весь перелет я чувствовала, как в моей голове его тяжелый взгляд сверлит дыру. Захотелось даже пересесть – не потому, что мои ноги мешали в проходе, а потому, что они вроде как и раздражали Тихомирова. Спасибо Тане за то, что предложила выпить. Спасибо Ване, что поддержал, хотя сам не пил, и спасибо стюардессе, которая принесла нам бутылку коньяка.
— Не рано твоей стажерке употреблять спиртное? — прилетело в мою сторону. Если верить Тане, то все встречи, прогон презентации прошли отлично, спрашивается: почему он не может быть довольным и расслабленным?
Я демонстративно обернулась и посмотрела на стол между Кириллом и Глебом, где стояли стаканы и початая бутылка виски. Меня пытались придушить взглядом, но я мило улыбнулась и пару раз похлопала ресничками, благо они у меня от природы заметные – длинные и пушистые.
— Самое время начинать, — тоном Ваньки можно было пилить металлические конструкции: твердый, жесткий, резкий. После трех рюмок коньяка мне стало все равно, что Глеб Козлинович, сидя позади, придумывает для меня новые изощренные пытки и казнь. Сомнений не было, что дела обстоят именно так.
Выплывая из омута своих воспоминаний, я настояла, чтобы по дороге в офис мы взяли по большому стакану горячих напитков: мне латте, Ваньке чай. В кафе купили несколько упаковок свежей выпечки, вряд ли все сами съедим, но мы знаем, с кем можно поделиться. Тане вообще сладкое положено, как молоко работникам вредного производства. Рядом с Глебом постоянный стресс, а его хоть изредка стоит заедать сладеньким.
К зданию бизнес-центра мы подъехали за пять минут до начала рабочего дня. Ваня не спешил, а мне опаздывать не хотелось даже на минуту. Как назло, у лифта мы встретили Глеба. В отличие от нас, он был одет в строгий костюм, серого цвета рубашку и галстук. Внешний вид подчеркивал мужскую харизму, сексуальность, власть, силу, достаток. Он обернулся на стук моих каблуков, а я впервые поняла, что значит плавиться под взглядом мужчины. Неприкрытое дикое желание. Меня словно в солнечное сплетение молния ударила. Глеб меня прямо здесь раздел и оттрахал своим взглядом, не постеснявшись Ваньки…
Глава 11
Милада
Будем надеяться, что опаленные жаром щеки не видно под загаром. На меня и раньше смотрели с вожделением, но вот так откровенно и порочно – никогда прежде. Весь порнхаб в одном взгляде. Самое удивительное, что меня это не возмутило, не оскорбило, не смутило.
Меня проняло.
До дрожи.
До ватных коленок.
До тугого узла внизу живота.
— Проходи, — Ваня подталкивает меня к открытым дверям лифта. Хорошо, что я не одна, а то бы стояла столбом и дальше, позволяя Глебу заниматься со мной ментальным сексом. От ненависти до любви – слышала, а вот от неприязни до мокрых трусов – нет. В моей жизни все наперекосяк.
Я уже отмечала, что он крутой красивый мужик, желать его – нормальная реакция, но не для меня. Три дня я его ни разу не вспомнила без оскорблений, а тут поплыла.
— У нас новый корпоративный стиль в одежде? — как только створки закрылись.
— Говори прямо, — руки Ваньки лежат в карманах, он стоит, прислонившись к стенке кабинки, и даже не смотрит на брата.
— Нахрена эта провокация? — кивает на меня. — Мне мужиков к рабочим местам наручниками приковывать, чтобы они за ней, как за течной сукой, не бегали?
Вот что за мужик? У меня было такое яркое сексуальное переживание, а он все испоганил. У меня даже трусы высохли, словно по ним производственным феном прошлись.
— Сук вы обычно
