– Лучшая жареная рыба во всем Лондоне. Так, по крайней мере, меня уверяли, – усмехнулся Роналд.
Мэделин в ответ звонко расхохоталась. Выложив рыбу на великолепную фарфоровую тарелку, она, ничуть не стесняясь, принялась есть с помощью рук, не обращая внимания на изысканные приборы. Едва она расправилась с содержимым тарелки, как перед ней тут же появилась хрустальная чаша с мороженым.
Мэделин прикрыла глаза, чувствуя себя поистине на седьмом небе: Роналд трогательно хлопотал, чтобы ее порадовать, даже позаботился доставить в этот престижный отель ее любимую, такую неаристократическую еду, только бы ей угодить.
– Ты рассказала о себе совсем немного, – заметил он, когда официант оставил их наедине за чашечкой кофе. – Но, возможно, ты и права. Главное – наше будущее. Остальное – пустяки.
Эти воспоминания так растравили душевную рану Мэделин, что, когда их машина притормозила возле дома в Челси, она чуть не плакала.
– Ты помнишь нашу первую встречу? – неожиданно для себя спросила она Роналда. – Помнишь, ты тогда говорил мне, что главное – наше будущее. Нельзя им рисковать, Рон.
Она умоляюще смотрела на него, надеясь, что услышит ласковые и обнадеживающие слова. Но он продолжал мрачно глядеть в одну точку, словно не слышал ее.
– Это в первую очередь относится к тебе. – Его голос звучал по-прежнему холодно. – Ты прекрасно знаешь, что от тебя требуется.
Роналд выключил мотор и вылез из машины, даже не взглянув на Мэделин.
4
Мэделин угрюмо поплелась в дом вслед за мужем. Она чувствовала, что вот-вот сорвется и наговорит глупостей. Но он сам виноват: обращается с ней, как с преступницей, и, наверное, не успокоится, пока она не упадет перед ним на колени и не станет умолять о прощении.
Она никак не ожидала, что Роналд может быть таким жестоким и надменным. Ей всегда казалось, что они понимают друг друга инстинктивно, чувствуя каждое душевное движение другого, но это было всего лишь иллюзией. Теперь она понимала, что знает о своем муже ничтожно мало.
Мэделин была твердо убеждена, что ей отступать нельзя. Если она сейчас позволит ему командовать собой, уходить, даже не выслушав ее, то он вскоре превратится в беспощадного деспота, а она – в безвольную служанку. Положение серьезное, но не стоит терять голову. Она не станет скандалить, бить посуду и топать ногами – это недостойно. Она просто подойдет к Роналду и заявит ему, что пришла пора все серьезно обсудить и найти решение. Он поймет ее: ведь он не дурак.
Когда Мэделин смотрела, как Роналд несет их чемоданы вверх по лестнице, ее сердце готово было разорваться от боли. Как все изменилось! Даже их домик уже не кажется уютным и приветливым – теперь она чувствует себя здесь нежеланной гостьей.
Когда ей удалось нагнать мужа, он уже был в их спальне. Согнувшись над чемоданом, он выуживал из него заметки, сделанные прошлой ночью.
Вдохнув поглубже, Мэделин тихонько подошла сзади, осторожно дотронулась до его загорелой руки и тут же почувствовала, как от ее прикосновения напряглось его тело.
– Дорогой, давай поговорим, – предложила она беззаботным, почти жизнерадостным тоном.
Простого прикосновения оказалось достаточно, чтобы их кровь вскипела и оба они почувствовали неодолимое влечение друг к другу. Роналд медленно выпрямился и обернулся к ней.
Его светло-серые глаза потемнели, а на скулах проступил румянец.
Он возбужденно дышал, пристально глядя на ее губы, как будто предвкушая страстные поцелуи. Охваченная волной жгучего желания, Мэделин подумала: раз они так любят друг друга, то никакие преграды не смогут их разлучить.
– Нам не о чем говорить, – неожиданно равнодушно отозвался Роналд. Он снова отвел глаза и уткнулся в свои бумаги. – Ты знаешь, чего я хочу. Как я уже говорил, я хочу, чтобы ты наконец сама все решила.
– Неправда! – Мэделин потом не помнила, произнесла ли она это слово вслух или про себя.
Зато уж в чем она была уверена, так это в собственной глупости. Она забыла, что для Роналда, как и почти для всякого мужчины, его гордость и достоинство важнее всего. Даже важнее любви.
– Я пару часов посижу в кабинете. – Он прошел мимо нее. – Этого времени вполне достаточно, чтобы ты решила, что будешь делать.
В душе Мэделин точно разорвалась бомба. Дикая ярость, туманящая разум, заставила ее броситься наперерез Роналду и преградить ему дорогу к двери. Невероятным усилием воли подавив желание завопить что было сил, она заявила:
– Пожалуйста, перестань глупить. Ты не ребенок, в конце концов.
Хотя ей и удалось сказать это достаточно ровным голосом, скрыть свое внутреннее состояние она не смогла. Куда было спрятать покрасневшее от гнева лицо, блестящие глаза, кулаки, невольно сжавшиеся так, что побелели суставы пальцев?
Роналд взглянул на нее с откровенным вожделением.
– Да, я не ребенок. Так не будь ребенком сама…
Его голос звучал напряженно. Мэделин знала, о чем он думает в этот миг, чего хочет.
– Мэдди, – негромко позвал он. Кажется, страсть взяла верх над гордостью, торжествующе подумала Мэделин. Где-то глубоко внутри нее зародилось приятное тепло. Она ощущала свою власть над этим большим, мощным мужчиной и наслаждалась этим ощущением.
Протянув руку, Роналд погладил ее волосы, потом его пальцы скользнули по щеке. Любовь к ней ощущалась в каждом его прикосновении. Она восхищалась им, любила его больше жизни, но поклялась ради себя и ради него, что не уступит ни на йоту. Грубость и бесцеремонность его поведения унижали ее, низводя до уровня жалкой, зависимой женщины прошлого, рабыни мужа. Такой, какой была ее мать…
Обессилев, Мэделин прикрыла глаза. Она плыла по течению, ее тело не слушалось разума, оно жадно рвалось к Роналду, стремясь слиться с ним воедино.
– Я тоже хочу тебя. Очень хочу. Но, Рон, нам сперва надо поговорить. – С усилием она открыла глаза. Веки были такими тяжелыми!
– Хватит разговоров! – Роналд накрутил длинную прядь ее волос на свою руку. – Надоело. – Его губы прикоснулись к ее лицу. – Есть только один способ, которым я могу заставить тебя замолчать, – прошептал он, ловя ее губы.
Мэделин ерошила пышные волосы Роналда, изо всех сил пытаясь сохранить власть над своими чувствами. Тяга к нему была непреодолимой, как извечный закон природы, с которым невозможно бороться, но они должны поговорить о том, что стоит между ними и грозит разрушить их счастье. И все же Мэделин почти совсем сдалась, когда он, призывно заглядывая ей в глаза, обнял ее.
– Это нечестно, – шепнула она, из последних сил пытаясь уклониться от его поцелуев. Неожиданно ее захлестнула горькая досада, заставившая резко оттолкнуть Роналда от себя. – Прекрати это! Ты дашь мне хоть что-нибудь сказать?
Он окинул ее пронзительным взглядом, все еще не выпуская из рук прядь ее волос.
