Книга Космонавт-Два - Александр Петрович Романов

Наступил май 1961 года. Космонавты выехали в Сочи на отдых. Недалеко от них в санатории поселились Королевы — Сергей Павлович с женой Ниной Ивановной. Корабль «Восток-2» проходил в это время свой земной «полет» — комплексные испытания. Специалисты обдумывали обширную программу предстоящего космического эксперимента. В зависимости от него формировалась и уточнялась методика подготовки космонавтов.

Сергей Павлович прогуливается по аллее, а Нина Ивановна с книгой устроилась на скамейке в тени.

Сергей Павлович и на отдыхе думал о предстоящем эксперименте. В августе планировался второй полет человека в космос. Теперь, после Гагарина, нужна была глубокая проба, основываясь на которой можно было разработать программу космических полетов на ближайшие годы.

«Три витка или семнадцать?» — эта мысль неотступно преследовала Главного, особенно с того апрельского дня на Красной площади, когда торжественно встречали первого космонавта. Тогда, стоя на трибуне возле Мавзолея Ленина в окружении своих соратников и космонавтов, Королев, взглянув на возбужденные лица летчиков, задержал взгляд на Германе Титове. Ему давно нравился этот смышленый летчик с инженерной хваткой. Он уже принял несколько советов, сделанных Титовым по оборудованию кабины корабля. Потом вновь подумал: «А что покажет нам второй полет? Может, согласиться с пожеланиями ряда летчиков, инженеров, медиков и закончить его через три витка? Но это многого не даст…»

А Герман Титов, словно почувствовав, что Королев думает о нем, повернулся к академику:

— Теперь можно и…

— Подумаем, посоветуемся! — ответил Королев, а в душе порадовался, что его «орёлик» готов к большому полету…

…Сергей Павлович так увлекся воспоминанием, что не заметил, как оказался возле Нины Ивановны, сел рядом с ней на скамью и снова погрузился в размышления.

— Так три или семнадцать? — неожиданно обратился Королев к жене.

— Ты о чем, Сережа? — спросила Нина Ивановна, за многие годы привыкшая к внутренним диалогам мужа, но, заметив приближавшихся генерала Каманина, врача Яздовского и руководителя Центра Карпова, предупредила: — К тебе гости.

Королев сразу оживился.

— Они-то мне и нужны! — И пошел к ним навстречу. — Так три или семнадцать? — испытующе взглянув на гостей, спросил Королев.

— За этим и пришли, Сергей Павлович, — ответил за всех Карпов.

Начался очередной разговор о втором полете: каким ему быть по длительности и насыщенности новыми исследованиями и экспериментами. Главный конструктор знал, что некоторые специалисты — сторонники трехвиткового полета. Да, надо взвесить все. Академик Сисакян и профессор Парин склоняются к постепенным шагам в космосе. Есть над чем поразмыслить. И когда, казалось, обо всем переговорили, Королев неожиданно предложил:

— Может, пригласим «орёликов» и посоветуемся? Им летать, им и решать!

— Когда?

— Сейчас.

И через несколько минут староста группы Павел Беляев и парторг Павел Попович собрали космонавтов в одной из гостиных санатория. Пришли также несколько специалистов. Когда все уселись, Королев обратился к собравшимся:

— Вношу на обсуждение проект программы второго полета. — Сергей Павлович мельком взглянул на Титова: — В том порядке, в каком мы сидим, каждый пусть выскажет свое мнение о проекте. Потом подобьем «бабки».

Герман Титов сразу же ощутил, как сердце учащенно забилось. Окинул взглядом собравшихся: ему высказывать свое мнение четвертым.

Как будет влиять суточная невесомость на человека: координацию его движений, психическое состояние, функции сердечно-сосудистой и пищеварительной систем? Эти и другие вопросы ждали своего ответа. Необходимых данных не появилось для обоснованной точки зрения и после полета Гагарина. Высказывались самые противоречивые мнения. Никто пока не мог твердо говорить о характере влияния невесомости на жизненно важные функции человека. Не были еще исследованы многие характеристики особенностей жизни и работы человека в космическом полете.

Изучение кратковременно действующей на организм невесомости, которую удавалось создавать на самолетах продолжительностью в 25–27 и даже 40–45 секунд, анализ экспериментов с животными (мыши, крысы, собаки), подвергшимися действию этого фактора в течение более чем суток, позволяли думать, что суточная невесомость не должна оказать каких-либо значительных неблагоприятных влияний на состояние жизнедеятельности человека, что нет веских оснований утверждать об опасности ее для человека. И все-таки!

Имелся еще один недостаточно изученный фактор, губительность которого для всего живого общеизвестна: речь шла о космической радиации. Явную опасность для человека в длительном полете могли представить вспышки на Солнце. Дело в том, что некоторые из них сопровождаются резким увеличением интенсивности космического излучения, изменением качественного и количественного состава энергии. При отсутствии атмосферного фильтра они могут представить опасность для космонавта, находящегося на космической орбите. Закономерности появления вспышек были мало изучены, а предвидеть их — задача чрезвычайно трудная.

Герман Титов с удвоенным вниманием слушал все «за» и «против». Он хорошо понимал, что его мнение как космонавта в данный момент имеет особый вес. И знал, что каждый из его друзей космонавтов-дублеров готов, как и он сам, в новый космический полет. Как дублер Гагарина, он еще в апреле определил для себя: полет должен быть более сложным и по длительности и по насыщенности полетной программы.

— А как вы думаете, Герман Степанович? — раздался голос академика.

— Я готов. Понимаю, для чего нужен суточный. Верю, что такой полет можно выполнить уже теперь, и готов это доказать на деле.

С лица Королева спало напряжение, он улыбнулся.

— Не пойму, кто кого уговаривает, Герман Степанович. Вы меня или я вас. Чья, собственно, идея? — И уже твердо добавил: — Окончательно решать предстоит Государственной комиссии. Кое-кто, естественно, будет возражать, но мы постараемся убедить их.

И убедил. Как позднее рассказывал Н. П. Каманин, одним из веских доводов в пользу суточного полета было желание не только получить более фундаментальные данные о влиянии факторов полета и в первую очередь невесомости, но и необходимость совершенствовать опыт руководства космическим полетом от старта до приземления, полученный во время гагаринского рейса.

— Мы четко отработали все этапы гагаринского одновиткового полета, — говорил С. П. Королев на Государственной комиссии, отстаивая свою точку зрения на суточный полет. — Каждый последующий виток, и в частности третий, как предлагают товарищи, — это новый район посадки. А на семнадцатом витке, то есть через сутки, корабль «Восток» вновь пройдет по проторенной гагаринской трассе. Тут уже все отработано: и средства связи, и средства поиска, и встречи — все под рукой.

— А что будет предпринято, если по независящим причинам полет придется закончить на втором витке? — спросил один из членов Государственной комиссии.

— В случае необходимости при нерасчетном варианте мы имеем возможность, хотя это значительно труднее, посадить «Восток-2» на любом витке и сделать все необходимое, чтобы быстро эвакуировать космонавта и технику.

— Допускаете ли вы приземление за пределами советской территории?

— В исключительном случае, — ответил за Королева председатель Государственной комиссии. — Правительства иностранных государств будут, как и перед